– Ма, но я ничего не… – Майкл осёкся, разглядывая игрушку. – А, наверное, это всё Билли!
– Кто такой Билли?
– Мой друг! – радостно отозвался мальчик. – Он тоже живёт в этом доме.
Красивое лицо Юны исказилось от недоумения и тревоги. У Харпер появилось недоброе предчувствие. Она вскочила на ноги и звонко рассмеялась.
– Это такая игра, – объяснила девочка. – Мы просто придумываем истории о людях, которые жили в этом доме до нас. Ведь правда, Майкл?
Она повернулась спиной к матери и, бросив на брата многозначительный взгляд, прижала палец к губам.
– Харпер, ты такая смешная! – улыбнулся тот.
Сестра повалила его на кровать и принялась щекотать. Комната наполнилась звонким детским смехом, и лицо матери тут же смягчилось.
– Рада, что вам весело. Но, Майкл, в следующий раз будь, пожалуйста, повнимательнее. – Она поставила пожарную машину на тумбочку и вышла из спальни сына.
Вздохнув с облегчением, Харпер повалилась на спину. А её брат, воспользовавшись моментом, забрался на неё сверху, как огромный кот.
– Почему ты не дала мне рассказать маме про Билли? – с любопытством спросил он.
Девочка вспомнила искажённое тревогой лицо матери, и внутри у неё всё сжалось от нарастающего волнения.
– Мама не одобряет того, чего не понимает, – уклончиво ответила она.
– Значит, она тоже не может видеть Билли?
– Верно, – кивнула Харпер. Уловив боковым зрением какое-то движение, она в замешательстве оглядела комнату. Пусто. Пульсирующая боль в висках становилась всё сильнее.
– Хорошо, что хотя бы я могу его видеть, – радостно заключил Майкл. Он спрыгнул с кровати, достал коробку с конструктором лего и высыпал её содержимое на ковёр. – Билли, иди сюда! Давай поиграем!
Девочка уже выходила из комнаты, когда её брат снова заговорил:
– Эй, Харпер! Билли говорит, что нам нельзя ходить на чердак.
– Неужели? И почему же?
Майкл пожал плечами:
– Не знаю. Он просто не хочет, чтобы мы туда ходили.
– Обещаю, я туда не пойду, – заверила его сестра. – Родители тоже вряд ли доберутся до чердака в ближайшее время. Они слишком заняты ремонтом центрального кондиционера и тысячи других вещей, которые сломаны в этом дурацком доме.
Система центрального кондиционирования доставляла Рейнам больше всего проблем. Они пробыли в Вашингтоне только два дня, но жара и влажность уже успели подпортить им впечатление от переезда. Порой находиться в доме становилось просто невыносимо, и от этого странный холод в комнате Майкла казался ещё более пугающим.
Оторвав взгляд от конструктора, мальчик с укором посмотрел на сестру.
– Билли не нравится, когда ты называешь его дом дурацким, – тихо произнёс он.
– Это не его дом. Это наш дом, – возразила та. – Как хочу, так его и называю.
– Нет, Харпер, это дом Билли. Он один из тех, кто жил здесь до нас.
По телу девочки снова пробежали мурашки. Казалось, в комнате стало ещё холоднее, и ей отчаянно захотелось поскорее отсюда уйти. Озираясь по сторонам, она нащупала дверную ручку и выскочила в коридор.
Когда Харпер вернулась в свою спальню, её всё ещё лихорадило. Жара, которая совсем недавно вызывала у неё раздражение, теперь дарила покой. Во всяком случае, в ней не было ничего пугающего и сверхъестественного. Но мигрень продолжала набирать обороты, и девочка достала из сумки маленькую таблетницу, которую мама наполняла для неё каждый день. Остальные лекарства хранились под замком в аптечке, спрятанной подальше от детей. Приняв ибупрофен, Харпер продолжила распаковывать вещи.
Расставляя книги, она наткнулась на небольшой фотоальбом. Мама подарила его девочке накануне их отъезда из Нью-Йорка. Тогда альбом не вызвал у неё особого интереса, но сейчас, усевшись на неубранную кровать, Харпер решила отвлечься от дел и посмотреть фотографии. Юна скрупулёзно подписала каждый снимок, указав год, когда тот был сделан, и возраст своей дочери. Она славилась подобной дотошностью, наверное, именно поэтому ей удалось сделать блестящую карьеру корпоративного юриста. В начале, как и полагается, шли детские фотографии. Девочка улыбнулась, глядя на двухлетнюю себя, поедающую свои первые в жизни спагетти. На следующем снимке ей уже было четыре. Скорчив страшную рожицу, она стояла рядом с сестрой возле скелета тираннозавра рекса в Музее естественной истории. А Келли со скучающим видом закатывала глаза. Рассматривая кусочки своего прошлого, Харпер никак не могла отделаться от странного ощущения, словно перед ней собранный пазл, в котором не хватает одной детали прямо в центре картинки.