Да и остальные учащиеся были рады, что этих идиотов, наконец, поймали, и теперь при случае щедро осыпали их «подарками», так что те постоянно ходили с розовыми или зелеными волосами, а иногда и совсем лысыми. На субботнем обеде одного из них можно было увидеть с кроличьими ушами, а других двух – с ослиными хвостами. «Пострадавшие» казались напуганными и пристыженными. А однажды Руквуд с ужасом понял, что не может внятно разговаривать, потому что его язык приобрел форму вилки, и, вдобавок к тому, на лбу у парня выросли маленькие рожки.
Поскольку они сидели отдельно от остальных слизеренцев, даже домовые эльфы могли показать им свое неудовольствие. Когда троица приходила на завтрак, со стола неизвестно каким образом пропадал сок, и вообще оставалось только соевое молоко, каша и сваренные вкрутую яйца. Никто не мог вспомнить, чтобы раньше на завтрак подавали печень с луком, бутерброды с сыром и еще какую‑то комковатую липкую гадость без названия — троица даже боялась спрашивать, что это. Хотя они и получали десерт каждый день, чаще всего это был простой йогурт или засохшие бисквиты.
Три рослых семикурсника не смогли по достоинству оценить то утро, когда они превратились в трех милых маленьких девочек, одетых в розовые мантии, с симпатичными хвостиками на затылке. А преподаватели, кажется, неожиданно разучились снимать проклятия и неприятные заклинания, которые совершенно случайно попадали в их учеников. Профессор Флитвик очень огорчился, когда его заклинание срикошетило в несчастную троицу, отчего их ноги раздуло до невероятных размеров. А профессор МакГонаггл всегда просила помощи ребят, чтобы продемонстрировать новое заклинание трансфигурации, и для лучшего запоминания заклинания приходилось повторять по несколько раз.
Парни стали проверять свои комнаты каждый вечер после того случая с зудящим порошком, которым кто‑то обсыпал их одежду. А у мадам Помфри, к большому ее огорчению, как раз закончилось противоядие. К сожалению, они узнали об этом, когда уже оделись после душа.
Но самым ужасным, конечно, была отработка у Снейпа, когда их профессор просто сидел и улыбался им. Зельевар давал им задание каждый вечер, а потом с удобством располагался за своим столом и только улыбался, не говоря ни слова. Задания и леденящая улыбка каждый вечер в течение двадцати дней. Они готовили самые отвратительные ингредиенты для зелий: разделывали лягушек, собирали буботубный гной и даже яд смердящих ящериц. Для этого приходилось разрезать брюшко ящерицы, удалять желчь, а потом, не пролив ни капли, сцеживать яд в пузырек. И их совершенно не зря называют смердящими ящерицами!
Когда они уже было подумали, что хуже быть не может, профессор Снейп заставил их чистить потолок. Он взмахнул палочкой и после негромкого зловещего хлопка они оказались на потолке, вверх тормашками. Три часа они с помощью зачарованных губок и щеток отдирали остатки взорванных зелий, накопившихся здесь, наверное, не за одну сотню лет.
По окончании первых двадцати дней профессор Снейп усадил их перед собой еще до начала отрабоки и произнес:
— Итак, что вы успели уяснить за прошлый месяц, джентльмены? И я хочу услышать правдивые ответы, я сразу же узнаю ложь, поэтому даже не стоит пытаться меня обманывать.
Первым заговорил Макнайт:
— Я ненавижу все эти шутки и розыгрыши, которым мы подверглись за эти дни. Я понимаю, что мои подшучивания над младшими студентами были совсем не смешными, а я был всего лишь большим придурком. Мне не нравится то, кем бы я стал, если бы меня вовремя не остановили. И мне правда очень жаль, что маленький мальчик пострадал из‑за моей глупости, и я совсем не жалею, что меня поймали. Я не могу утверждать, что не совершу чего‑то подобного в будущем, но уверен, что не сделаю этого преднамеренно. Мне очень жаль потерянных баллов и того, что пришлось выполнять эту работу. Я заслужил все это – и печень с луком, и смердящий яд ящерицы, – он склонил голову, искренне раскаиваясь.
Северус посмотрел на Амеса и Макнайта. Амес только пожал плечами и прошептал:
— Я не люблю когда надо мною измываются, или смотрят как на кусок драконьего дерьма, но я не думаю, что мы заслужили это. Все издеваются над младшими курсами, а поймали только нас.
— Значит, вы не видите разницы между тем, кто выкрасил ваши волосы в розовый цвет на какой‑то час и тем, кто едва не убил ребенка? Никакой разницы – едва не взорвать половину Хогсмита или наложить почти безвредное заклинание? – голос Северуса звучал вполне спокойно.
— Э–э, нет сэр, м–м-да, конечно, здесь есть большая разница. Не думаю, что могу даже осознать, насколько велика эта разница. Но мы же не знали, что в сумке у того третьекурсника…