В конце мая Северус, взяв Сайруса за руку, аппарировал вместе с ним в Атриум Министерства Магии. Он на секунду остановился, чтобы поправить мантию сына, а затем шагнул в лифт, который перенес их в Зал Суда. Мадам Боунс, проводящая официальное расследование, решала судьбу Целителя больницы Святого Мунго. Его обвиняли в превышении своих полномочий, когда он вызвал авроров задержать Северуса Снейпа без предварительных выяснений обстоятельств. Еще его обвиняли в нападении на ребенка.
Было установлено, что авроры всего лишь следовали приказам Смитвика, им было приказано оглушить профессора Снейпа, при этом не дали никаких объяснений. Узнав, что Снейп был шпионом среди Пожирателей Смерти, а также мастеров дуэлей, глупо было пробовать задержать его другим способом.
Мадам Боунс улыбнулась малышу, которого держал на руках Зельевар, пытаясь убедить мальчика, что не желает ему зла. Но улыбка мгновенно пропала с ее губ, когда она увидела, что малыш исчез, словно растворился в воздухе. Судья, конечно же, читала отчеты и знала, что мальчик может становиться невидимым, но увидеть такое наяву!
— Э–э.. профессор Снейп, ваш сын.. он.. исчез…, – почти заикаясь, выдавила мадам Боунс.
Северус посмотрел на нее, и на его губах появилась кривая улыбка.
— Да, мадам Боунс, я сказал своему сыну, что он может стать невидимым, когда будет чувствовать себя неуютно, но потом может вновь стать видимым. В последнее время он не становится невидимым на долгое время. Уверен, он станет видимым, когда привыкнет к окружающей обстановке. — Он посмотрел себе на грудь. – Верно, Сайрус?
Хоть судья и ждала ответа, она все равно слегка вздрогнула, услышав детский голос идущий из ниоткуда:
— Да, папочка. Мне не нравится тот человек, он меня пугает!
Северус посмотрел в угол, где среди авроров, назначенных для охраны сегодняшнего заседания, стоял Шизоглаз Муди.
Мадам Боунс проследила за его взглядом и хитро улыбнулась:
— Все в порядке, Сайрус. Его боятся почти все, и даже меня он немного пугает, хотя я знаю его уже многие годы!
Ее веселый смех и успокаивающие объятия отца позволили Сайрусу чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы вновь стать видимым. Северус очень гордился храбростью своего сына – тот позволил увидеть себя большинству людей, сидящих в зале. Но затем произошло непредвиденное. Когда поверенный расспрашивал о том, что случилось в тот зимний день, он наклонился слишком низко к малышу.
Малыш тихо захныкал, когда мужчина вторгся в его личное пространство и исчез. Даже Северус не мог увидеть его, он только мог громко звать малыша, стараясь перекричать шум зала. Сайрус появился вновь на груди отца и быстро спрятался в его мантии и не высовывался оттуда, пока мадам Боунс как первоклашку отчитывала мужчину.
Северус унаследовал значительное состояние от своих родителей, бабушки и дедушки, но две тысячи галеонов за моральный ущерб оказались не лишними. Особенно учитывая, что Целителя три месяца продержали в камере Министерства, понизили в должности и назначили два года испытательного срока. Он чувствовал себя отлично, после того как ловко выиграл дело.
Северус сидел на праздничном ужине в Большом Зале, его сын, гордо выпрямившись, сидел между ним и дедушкой Альбусом, так чтобы каждый мог его увидеть. Через две недели исполняется ровно год, как Сайрус появился в лаборатории Зельевара. Задумчиво осматривая Большой Зал, Северус размышлял, как сильно изменилась его жизнь и все из‑за одного маленького ребенка, сидящего рядом с ним. Жизнь прекрасна.
Ремус окинул взглядом место, где впервые почувствовал себя как дома. Он немного набрал вес и выглядел намного лучше, чем в прошлые годы. Он уже убедился в действенности Ликантропного Зелья, ему теперь не нужно было столько времени, чтобы оправиться после полнолуния. Он обучал очень умного ребенка, подружился с человеком, которого когда‑то считал своим врагом, будет работать и жить в замке летом и весь следующий год. Ему не придется жить впроголодь, перебиваясь случайными заработками. Жизнь прекрасна.
Альбус улыбался студентам, радуясь их успехам. На этот раз Кубок завоевал факультет Равенкло, хотя и у остальных домов было ошеломляющее количество баллов. После Рождества он не стал настаивать, чтобы студенты сидели за столами своих факультетов, и с удивлением обнаружил, что четыре факультета перемешались между собой, а фанатичное соревнование постепенно угасло. Дамблдор поднял бокал, уже с нетерпением ожидая Приветственного Пира в следующем году.