Открытие недоступных ранее документов федеральных архивов в начале 1990-х годов вызвало всплеск исследовательской активности отечественных историков. Наиболее информативные работы по истории русской разведки вообще и ее деятельности в 1904–1905 годах были написаны И.В. Деревянко, М. Алексеевым, И.Н. Кравцевым, Е.Ю. Сергеевым[113]. Отдельным сторонам разведывательной деятельности накануне войны посвятила статьи и кандидатскую диссертацию Е.В. Добычина, исследовав донесения и аналитические записки офицеров Генерального штаба[114]. Весомый вклад в изучение развития разведки внесли авторы первого тома «Очерков истории российской внешней разведки» и первой книги «Очерков истории российской военной разведки»[115]. Однако во всех вышеприведенных трудах радио-разведка Военно-морского флота лишь упоминается, а в трудах по истории связи и радиоразведки отечественного Военно-морского флота[116], несмотря на приводимые исторические примеры радиоразведывательной деятельности в период Русско-японской войны, критический анализ состояния и боевого применения сил и средств радиоразведки не приводится.
Вместе с тем, первая попытка, позволившая перенести идеи перехвата сеанса связи радиостанций противника в плоскость разведывательного обеспечения военных действий, была сделана именно в Русско-японской войне 1904–1905 годов. Вице-адмирал Макаров, вступив 24 февраля 1904 года в командование флотом Тихого океана, 7 (20) марта издал исторический приказ № 27 (приложение № 1), который явился первым официальным документом в области радиоразведки и определил дату ее рождения. Значение данного приказа в части практической постановки радиоразведки в русском флоте оказалось огромно.
В результате в короткий срок почти на всех кораблях и судах Тихоокеанской эскадры, оснащенных радиостанциями, было организовано совмещенное в свободное от связи время несение вахт разведки – радионаблюдение. Кроме того, под Порт-Артуром, к решению этой задачи привлекалась береговая радиостанция, расположенная в районе Золотой горы. Однако усилия по спешному использованию кораблей, оснащенных средствами радиосвязи, в интересах разведки ожидаемого эффекта не дали. Обусловлено это было целым рядом факторов, в частности отсутствием подготовленных специалистов. Практически на всех кораблях, за редким исключением, радиоаппаратура обслуживалась нижними чинами, не имевшими подготовки и навыков в области беспроволочной телеграфии. В результате с 8 мая 1904 года вахты радионаблюдения были оставлены только на флагманском корабле эскадры броненосце «Цесаревич» и на береговой станции. Кроме того, поскольку передающая радиостанция броненосца «Цесаревич» находилась в немедленной готовности к постановке радиопомех, то в период их постановки задачи радионаблюдения возлагались только на береговую радиостанцию Золотой горы.
Координацию разведывательной деятельности на море в ходе военных действий на Дальнем Востоке осуществлял первоначально штаб Наместника, а с прибытием в Порт-Артур вице-адмирала Макарова – образованный им штаб. К сожалению, план первоочередных мероприятий, составленный флотоводцем после ознакомления с положением дел, не был выполнен полностью. Причиной явилась внезапная гибель Макарова на флагманском броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минах 31 марта (12 апреля) 1904 года. Служебные рапорты Макарова на имя адмирала Е.И. Алексеева свидетельствуют о том, что он предполагал постепенно расширять радиус действия эскадры по мере завершения ремонта судов, поврежденных в результате внезапной атаки противника в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года. Для разведки прибрежных вод и затруднения высадки японского десанта Макаровым намечалось организовать патрулирование крейсерами из Порт-Артура и Владивостока акваторий Желтого и Японского морей, а также Корейского пролива[117].
113
114
115
Очерки истории российской внешней разведки // Под ред. Е.М. Примакова. Т. 1. М., 1996;
116
См., например:
117