При приземлении Кузнецову не повезло – потерял в болоте сапог. Но к месту сбора группы из 11 человек добрался благополучно, доложил Медведеву, как положено, руки по швам, только одна нога босая. Но это не страшно. Сапоги для него нашлись. А потом Николаю Ивановичу предстояло облачиться в другую форму – немецкого обер-лейтенанта. Но его первый визит в столицу рейхскомиссариата задержался почти на два месяца. Надо было не только разведать предварительно обстановку в городе и установить связи с агентурой. Выяснилось, что Николай Иванович обладает одной неприятной для разведчика-нелегала особенностью – разговаривает во сне, причем, естественно, на родном языке – по-русски. Многие годы Кузнецов жил один и не знал этого. Только в отряде соседи по палатке обратили внимание, что боец Грачев (про Зиберта знали только Медведев, его заместитель по разведке Александр Александрович Лукин и группа прикрытия) вскрикивает во сне. Кстати, этот факт – косвенное доказательство того, что Кузнецову не приходилось спать с женщинами. Иначе какая-нибудь из подруг указала бы ему на эту не очень симпатичную для дам привычку.
От бессознательных ночных разговоров пришлось срочно отучаться. Кузнецов приказал товарищам, чтобы его будили, как только заслышат речь во сне. Иногда разведчик вынужден был просыпаться по несколько раз за ночь. В конце концов, Николай Иванович решил, что если придется ночевать в Ровно, то ложиться спать так, чтобы в комнате он был один.
Тут я немного забегу вперед. Возможно, чувствуя, что своих детей у него не будет, Кузнецов думал о приемном сыне. Во время одной из поездок в Ровно он нашел четырехлетнего мальчика Пиню, чудом вырвавшегося из гетто, и привез его в отряд. Партизаны отогрели и накормили малыша, а потом отправили самолетом на Большую землю. Кузнецов мечтал после войны усыновить Пиню. Не успел.
Для первой поездки в Ровно, состоявшейся только 19 октября 42-го, офицерский френч, за неимением утюга, пришлось отгладить нагретым на костре топором. Легенда у обер-лейтенанта Пауля Зиберта была железная. Раненный во Франции, а до этого в Польше награжденный Железным крестом, он с началом войны против СССР числился чрезвычайным уполномоченным хозяйственного командования в прифронтовых областях, снабжающим фронт лесом. Интендантская должность открывала разведчику двери многих немецких учреждений в Ровно. Но, поскольку офицеры-фронтовики недолюбливали тыловых офицеров, Зиберт-Кузнецов модернизировал легенду и стал рассказывать, что ранен был в битве под Москвой. Но это потом. О первом же дне пребывании в Ровно Николай Иванович составил специальное донесение:
«19 октября 1942 года в 7.00 подошел с севера к главному асфальтовому шоссе Корец – Ровно у населенного пункта Бела Криница в 9 км от города. Движение по шоссе… с 6.00 до 22.00 по германскому времени (с 7.00 до 23.00 по московскому) очень оживленное. Каждые 15 минут автомашины легковые с 3–4 офицерами и чиновниками, грузовик с солдатами или с грузом, мотоциклы с колясками, а в них офицеры. Много велосипедов. Велосипеды не имеют никаких номеров. Все офицеры и солдаты одеты по-осеннему, в хороших шинелях и плащах… Офицеры в фуражках и очень редко в пилотках…