– Будем смотреть правде в глаза – прачка она, прачка, – фыркал Сайнем.
(Синий плащ был его и придавал глазам хозяина слабое подобие той самой колокольчиковости, которой впоследствии с таким совершенством овладела Сайнемова матушка.)
– Будем смотреть правде в глаза, у вас сегодня гости, – парировал Глан (Глен?).
– Разве? – у дивился Сайнем. – Мы сегодня не принимаем.
– Да? А ты сам посмотри. – И Глан указал на возвышающийся в конце улицы дом Сайнемова отца. – Да не туда, выше, выше гляди, чье там окошко светится?
Сайнем глянул. И мостовая под ним тихонько качнулась и начала уплывать из-под ног. Молодой человек понял, что не просто хватил сегодня лишнего, а допился до зеленых ящериц. Вернее, до золотых змеев.
Окно в самом деле светилось. На третьем, самом верхнем, этаже, у основания маленькой нарядной башенки – матушкины покои. И не просто светилось (кармин и лазурь витражей до сих пор словно отпечатаны у Сайнема на роговице, стоит закрыть глаза – и вот они), а было распахнуто, и к нему прямо из мутно-серых туч спускался золотой сверкающий змей. У Сайнема от этой красоты скрутило желудок. Да, болтали об этом во дворце, острили, за спиной шушукались, но чтобы своими глазами… Чтобы вот так тебя, как латной рукавицей в нос…
– Чудеса да и только, – протянул Глан с усмешечкой. – Только, значит, законный муж за порог, как вокруг такие чудеса начинаются…
– Ничего, – пообещал Сайнем, проверяя, легко ли ходит в ножнах меч, – сейчас одним чудом станет меньше.
Дальше пошло все как по-писаному. Он бежал, задыхаясь, по лестнице, врезался в дверь плечом, почти что выбил, но потом сообразил, что дверь окрывается в другую сторону, распахнул, влетел с криком: «Защищайся, скотина!» (Сдохнуть со смеху можно, как вспомнишь на трезвую голову.) И даже успел пару раз рубануть по упругому золотому телу (от каждого удара – искры фонтаном), а потом увидел нечто такое, чего не забудет никогда. Как его матушка, прикрывая наготу покрывалом да прядями тогда еще бледно-пепельных волос, поднимается со своего ложа и задувает горящий в изголовье кровати светильник. Сайнем, разумеется, тут же теряется, опускает меч и получает такой удар по шее, что голова едва не вылетает окошко. Занавес. Конец «Песни о Сайнеме, защитившем честь семьи от золотого змия».
А дальше пошло еще смешнее.
Назавтра, заполдень, как только юный герой пробудился, его потребовал к себе батюшка. И с печалью в голосе поведал, что милорд сын вчера с пьяных глаз напал на одного из Духов Хранителей столицы. (Где напал и почему – о том речи не было.) О происшедшем стало известно Солнечным Магам. И теперь они, опасаясь мести Духа, хотят забрать нарушителя к себе на Остров. Так сказать, умертвить его в одном обличье (юного героя передернуло) и возродить в другом (юного героя передернуло еще раз). Лодка с Острова придет за милордом сыном завтра поутру.
Юный герой от таких новостей, мягко говоря, обалдел. Придворная служба – псу под хвост, беззаботная жизнь – псу под хвост, вообще все будущее – туда же. Вместо этого извольте умирать и возрождаться. За что?!!
Полным идиотом он себя тогда еще не считал, а потому использовал оставшуюся у него ночь по назначению – то есть сбежал.
Почти что полную седмицу юный герой мотался по столице от друзей к подружкам. Наверное, мог и совсем убежать, в то же Пришеламье, – здесь о происхождении не спрашивали, но на такое он пока решиться не мог. А главное, он еще и болтал без умолку, рассказывал всем свою печальную историю и допытывался – как, отчего, почему. Друзья от расспросов мрачнели и осторожно выставляли юного героя за дверь. Разумеется, в конце концов Солнечные Маги его выследили.
Дальше – Остров. Бараки, дощатые лежаки, туники из грубой шерсти, постный суп. Подъем до рассвета, отбой заполночь. Ученики в два раза его моложе, а что касается происхождения… гм-гм! Обо всем остальном рассказывать не полагается, но слухи, что ходят по столице, недалеки от истины.
Сайнем наверняка бы свихнулся, но, по счастью, напал на самую светлую мысль в своей жизни. Все, что происходило с ним, было смешно. И сам он смешон. Как осознаешь себя – бывшего придворного красавца – этаким нестриженым и немытым козопасом в окружении дюжины недорослей, которые для развлечения наколдовывают друг другу по горсти блох за шиворот, – расплачешься от смеха.
А когда, года этак два спустя, добрались и до оборотней и узнали, что подобного рода магия позволена лишь Хугину Верховному, Сайнем вообще чуть со смеху не лопнул. Понял наконец, кто его и за что. Вернее, кого он тогда треснул мечом по спине. Дух Хранитель Города, значит? Ну-ну!