Собравшиеся не проронили ни слова. Им было и забавно, и неловко. Джерри Пирсон, восседая на стуле, улыбался им. Рядом с ним потрескивало пламя в камине, дополняя это странное молчание и зажигая в глазах гостей огоньки неподдельного любопытства.
— А вы? — вдруг спросил Гэйл Блейк. — Вы-то сами, должно быть, король Артур?
Хозяин медленно покачал головой:
— Нет, не совсем… Обратите внимание: он где-то здесь неподалеку — ведь вы же знаете, что он не умер. Моя роль будет очень скромной… Самой смиренной — лучше не скажешь! — усмехнулся он.
— Но мы так и не узнали, зачем мы здесь, — сухо произнесла Урсула Браун.
— Да, что же это за необычайное событие, о котором вы нам писали? — громовым голосом возгласил Гэйл Блейк, он же сэр Пелинор.
Пирсон закрыл глаза и медленно, четко проговорил:
— Я пригласил вас ради того, чтобы вы стали избранными свидетелями убийства.
Глава 4
В гробовой тишине Джерри Пирсон расхохотался.
— Нет, нет, не беспокойтесь! За себя вам бояться нечего. Скоро вы все поймете. Но прежде предлагаю вам отдать должное этим изысканным блюдам, приготовленным лучшей стряпухой деревни!
С этими словами он встал и пригласил гостей следовать за собой к большому круглому столу. Собравшиеся повиновались не без колебаний, натужно улыбаясь. Но после пары добрых бутылок возобладала мысль, что Джерри Пирсон просто пошутил. В этой-то непринужденной атмосфере он, очень оживленный во время трапезы, опять попросил тишины.
— Недавно я вам сказал, что около полутора тысяч лет назад камни, на которых стоит это здание, служили фундаментом того самого замка, в котором родился знаменитый король Артур. Именно это место, а не развалины на полуострове около Тинтагеля, как часто утверждают. Ошибка произошла, видимо, оттого, что они друг на друга очень похожи: ведь наш островок — словно миниатюрная копия Тинтагеля. Да он отсюда и неподалеку.
— Вы прекрасно знаете, что эта идентификация — просто легенда, — возразил Гэйл Блейк. — Король Утер никогда не бывал в замке Тинтагель, а Артур тем более. Так что нечего и говорить об этом месте.
Пирсон не расстался со своей улыбкой:
— Прекрасно понимаю вашу точку зрения, сэр Пелинор. Вам этого не перенести! Какой-то Пирсон живет в королевском замке? Такого вы допустить не можете. Но знайте прежде всего, что этот клочок земли действительно принадлежит мне. — Он обратился к племяннице: — Гвиневра, ты не знала Рут — мою мать и твою неродную бабушку? Нет, не знала… Она умерла раньше. Так вот, от нее я получил это наследство, которое, может быть, когда-нибудь перейдет к тебе.
Мэйдж еле удержалась, чтобы не сказать, что в этом случае она как можно скорее избавится от такого наследства.
— Но кроме этого уголка, она оставила мне несколько семейных тайн, которые, я уверяю, несомненно доказывают славное происхождение моего жилища! Правда, нынешнее строение — результат серии половинчатых переделок одного нового владельца за другим, почти никогда не доведенных до конца из-за нехватки средств. Верно и то, что и я не всегда в этом отношении был на высоте. Но бог с ним — с нынешним состоянием! Важны его корни — благородные корни!
— Мне кажется, у вас тоже бывали лучшие времена, — насмешливо заметил поэт, поглаживая большую черную бороду.
Пирсон задержал взгляд на собеседнике и продолжил:
— Известно, что вы не любите чужаков, сэр Пелинор. А я, на ваш взгляд, тоже чужак. Моя мать родом не из этих мест, чтобы считать незаконным даже мое пребывание здесь, а тем более любые мои притязания. Впрочем, вы этого никогда и не скрывали.
— Верно, — согласился поэт и с удовольствием отхлебнул вина из бокала.
Затем Пирсон обратился к психиатру:
— Вы полагаете, доктор Джерролд, что до сегодняшнего дня мы были не знакомы, не так ли? Так вот — я думаю, что это не совсем верно. Некоторое время тому назад я бывал у одной девушки из пригородов Лондона. Ее отец был богатым промышленником. Вы упорно ухаживали за этой девушкой, хотя она несколько раз недвусмысленно вас отвергала. Потом ее отец погиб в результате несчастного случая. Бедное дитя сильно страдало — это правда. А некоторое время спустя вы заставили поместить ее в лечебницу. В конце концов она действительно сошла с ума, а потом покончила с собой.
Доктор Джерролд пробормотал, побледнев:
— На что вы намекаете? К тому же… прежде всего как звали эту девушку?
Пирсон продолжал, не обращая на него внимания:
— Так вы отомстили. Ей ли? Мне ли? Обоим? Не знаю, но верно то, что вы ее упрятали в лечебницу, а она вовсе не была безумной!
— Настоящая обвинительная речь! — воскликнул Джосая Халлахан. — А что вы можете предъявить мне?