Тем временем бывший дирижер джаз-банда «Улыбнись, малышка!», а ныне – полковой трубач Хаубен вел шумный обмен мнениями со старшим сержантом Байонне, мистером Вильке и капитаном Дюрье.
– Вы сможете сыграть сигнал к построению? – спрашивал капитан.
– Вообще-то в репертуаре нашего оркестра не было воинских сигналов. Я могу наиграть разве что марш Радецкого, – и он поднес горн к губам.
– Нет, нет! – остановил его мистер Вильке, – Это не подходит. Должны же вы знать сигналы для горна!
– К сожалению, в репертуаре оркестра «Улыбнись, малышка!» горн не использовался. Все растерялись. Хаубен обратился к своему коллеге Джордану:
– Слушай, а ты не можешь сыграть сбор?
– Разумеется, могу.
– Ну вот, тогда никаких проблем! – обрадовался Вильке.
– Сейчас принесу гармонь, – сказал Джордан, – Я одновременно гармонист и контрабасист. А на духовых инструментах играет исключительно Хаубен.
– Да, но не сигнал к построению! Все снова были в растерянности. На гармони не сыграешь сбор. Так же как и на контрабасе.
– Послушайте, – задумчиво сказал Хаубен, – а не сыграть ли нам что-нибудь из «Аиды»? Там большая партия трубы, и я ее хорошо знаю, потому что мы выступали в Палермо с «Аидой» и «Вильгельмом Теллем».
Делать нечего. Решили остановиться на «Аиде». Там в сцене триумфального шествия есть прекрасный воинский марш. Когда старший сержант выкрикнул: «Ну, ребята, строиться!» – раздались звуки марша. Весь полк, будто превратившись в одного-единственного героя-тенора, вступил на плац как на оперную сцену. Впереди встал Рено и громко скомандовал:
– Внимание, господа, подравняйтесь же в конце-то концов! Ради всего святого, нельзя же так стоять, вы все же на военной службе!
– Ну да, – ответил Флер де Бак, – будь это настоящая армия, там бы дали нормальную фуражку человеку!
– А у меня не застегивается ремень! – подал голос кто-то еще.
Все стояли маленькими группками, подзуживали друг друга и переругивались. А в это время Рено в бешенстве кричал: «Что же будет дальше, если уже сейчас вы битый час не можете выполнить команду!» Солдаты раздраженно отвечали, что сначала надо людей одеть по-человечески. Играла «Аида», громко ржал и лягался задними ногами перепугавшийся от всего этого шума мул.
Наконец все кое-как выстроились в ряд, лейтенант встал впереди, а ефрейтор Изабелла проворчала хриплым голосом:
– Надеюсь, теперь-то вы довольны!
– Лишь бы поиздеваться над людьми… – пробормотал себе под нос обойщик Кратохвиль (тот, что писал роман).
– Разговорчики в строю! – закричал капитан Дюрье.
Муштра продолжалась.
Сшитые из траурных драпировок для крематория и черных покрывал для катафалков френчи в сочетании с ярко-фиолетовыми штанами смотрелись немного странно.
– Что вы думаете по этому поводу? – с беспокойством в голосе тихо спросил капитан у главного распорядителя.
– Ну… – мистер Вильке пожал плечами, – хотя от головы до пояса полк и выглядит как похоронная процессия высшего разряда, зато от пояса до кончиков ботинок – настоящие солдаты. В конце концов, надо же чем-то отличаться… и… черный цвет… хм… Мне кажется, ничего страшного.
Но в его голосе не слышалось особенной уверенности.
– Н-да…– сказал Дюрье после короткой смущенной паузы. Бросив беспокойный взгляд на нетерпеливо стоящий полк, он добавил: – Мне кажется, необходимо обсудить команды. Вернее…
– Подготовка и обучение легиона не терпят отлагательств! – решительно поддержал капитана маршал Подвинец.
– Простите, – из выстроенного на плацу легиона раздался голос Дюка Росванга, Воздушного Дьявола, – а чего тут особо обучаться? Скажите, куда мы идем, долго ли будем драться и с кем, – и готово. А что, разве не так?
– В самую точку попал! – подтвердил лишившийся в одну бурную ночь половины лица Тоутон.
Господин Вильке тяжело вздохнул. Лейтенант Рено озадаченно почесал затылок, а маршал бросил удивленный взгляд на капитана Дюрье, будто уже давно ожидал от него расстрела каждого десятого в вышедшей из повиновения банде.
Дюрье отважно шагнул вперед.
– Солдаты! – начал он твердо. – Вы стали наемниками, и теперь ваш долг – подчиняться приказам командиров, воевать, маршировать, работать…
– Прошу прощения, – тихо, на решительно перебил капитан пивной бочки Флер де Бак, – но как раз о работе речь не шла.
– Одно я могу сказать твердо – необходима дисциплина! Порядок. Твердое командование и строевая подготовка…
– Сказали б уж честно, что мы играем в солдатики! – немного грубо перебил своего командира машинист Вольфрам.
Маршал разъяренно сжал ручку кортика. Капитан оттянул пальцем ставший вдруг тесным ворот кителя, а лейтенант Рено нервно выпустил из подрагивающих ноздрей табачный дым. Было очень жарко, кое-кто ворчал: до каких же, мол, пор будут держать на солнцепеке, ведь люди совсем изжарились…
Тогда вперед вышел единственный штатский, мистер Вильке. Улыбаясь, просто сияя чисто выбритым лицом и поблескивая на солнцепеке лысиной, он сказал:
– Прошу прощения, гражданское лицо вмешивается в ваши дела, но я хочу сообщить, что прозвучавшее замечание абсолютно справедливо. Скажу откровенно: мы играем в солдатики. И сэр Йолланд, наследный граф Денхам, платит вам именно за то, чтобы вы изображали солдат. Кому не нравится, может выйти из строя, снять форму, получить жалованье за один день и – марш на все четыре стороны. Насильно никого не держим!
Вот это да!
Это они поняли. И никто не вышел из строя. Все молча ждали, что будет дальше.
– Господин капитан, – закончил Вильке, – принимайте командование!
– Я во всем подчиняюсь предписаниям господина маршала.
– Но… Боже мой… Это трудно решить так сразу, находу… – промямлил экс-директор, поглаживая седые усы. – Пожалуй, лучше всего, если командование возьмет в свои руки лейтенант Рено.
– Прошу прощения, но, собственно говоря, это дело унтер-офицеров! – жарко заметил лейтенант.
– Совершенно верно! Вы абсолютно правы! – закивал головой Дюрье и скомандовал: – Старший сержант Байонне! Байонне без энтузиазма шагнул вперед.
– Ну, чего еще? – спросил он.
– Даю вам приказ: заняться с рядовыми строевой подготовкой и обучением!
Пауза.
Мистер Вильке наблюдал происходящее широко открытыми глазами. В его мозгу мелькнуло туманное подозрение: здесь что-то не так. Не все в порядке. Если случится беда, граф Йолланд не станет оплачивать счета, и безбедному существованию придет конец.
Тем временем слегка затянувшаяся дискуссия продолжалась.
– Докладываю, – по-военному начал старший сержант, – что под моим руководством и контролем обучение могут провести капралы!
– Только не надо перекладывать свои заботы с больной головы на здоровую! – желчно заметил Кинг Росванг. Он был одним из капралов.
– Какая разница! – нетерпеливо кивнул головой Подвинец. – Главное, чтобы мы в конце концов начали.
– Это правда, но спешить тоже ни к чему, – сделал замечание маршалу рядовой Кратохвиль.
Господин Вильке понял, что настало время снова вмешаться.
– Давайте условимся о командах. Надо подобрать такие слова, которые не использовались бы в других воинских соединениях. Впрочем, нам не надо особо много выражений, только команды типа «Стой!», «Шагом марш!», «Внимание!» и тому подобное.
– Золотые слова! – воскликнул Дюрье. – Вот это разговор по существу! Так давайте найдем необходимые слова для команд.
Все облегченно вздохнули. По крайней мере, офицеры и сержант Байонне.
После этого все пошло сравнительно быстро. Остроумно были выбраны необходимые слова. Маршал спросил своих подчиненных, умеют ли они играть в карты. Ответом ему был одобрительный гул.
– Но я больше не играю! – заявил Флер де Бак. – О работе и игре в карты речь не шла!
– Ничего такого и не потребуется, – успокоил капитана дивной бочки маршал Подвинец. – Мне кажется, что карточные термины знают все, к тому же они короткие, что и требуется для команд, так как крупье тоже своего рода командир, – наставлял своих людей умными словами маршал.