– Вот уж действительно редкое совпадение, – с вежливым восторгом сказал автомобилист. – Я наткнулся на разбитую машину и подумал, что еду по следам потерпевшего аварию путешественника… Я подобрал ваш чемодан! Так что у меня есть все ваши вещи. Они – в багажнике…
4
Это был нокаут.
Девушка только сейчас поняла, что имеет дело с опасным противником. Он лжет не задумываясь, будто машина, бьет точно и попадает в цель, если ему мешают.
– Спасибо! – коротко ответила девушка и повернулась к графу. – Сэр, я не еду с вами дальше. Однако предупреждаю, что главный сообщник бандита Бискры, грабитель с манерами джентльмена, а именно Соколов, напал на ваш след. Все это написано в полученном мною сегодня письме, и – Бог мне свидетель! – сейчас я не вру.
Она достала письмо и зачитала:
«Соколов, рост – метр восемьдесят, брюнет.
Особые приметы: бросающиеся в глаза белые здоровые зубы; густые, длинные, загибающиеся кверху ресницы. Когда его видели в последний раз, передвигался на автомобиле красного цвета. Выдает себя за офицера запаса колониальной гвардии».
Бум!
Нокаутированная сторона собрала силы и нанесла ответный удар почти уже выигравшему противнику. Счет изменился, победа улыбнулась противной стороне.
Победительница с гордо поднятой головой высокомерно оглядела поле битвы.
Граф уставился на автомобилиста. Примерно… метр восемьдесят. Волосы черные. Длинные и густые ресницы. Два ряда поразительно белых, здоровых зубов. К тому же, только что он сам сказал, что является офицером запаса колониальной гвардии.
– Мистер Гуливер, – тихо сказал граф Йолланд, – мне кажется, в данный момент я не могу принять любезно предложенных вами услуг. Я твердо намерен вести свою армию сам.
Автомобилист поклонился и, улыбаясь, вышел. Был вечер. Шесть пальм, растущих в оазисе, не способствовали освежению спертого воздуха, чему не помогали так же запахи скопления коз и других домашних животных.
Гуливер направился прямо к зданию почты. Там он нашел папу босоногого курьера, служившего директором и единственным работником почты. Тот спал на полуметровой куче макулатуры. Гуливер разбудил его.
– Хотите получить двадцать франков?
– Речь идет о телеграмме профессора Оливии Холланд? – Старик махнул рукой. – Только что одна дама сняла с нее копию. Дала мне тридцать франков. И еще десять за то, чтобы я сказал вам, если вы придете: в телеграмме нет ничего интересного. И попросила передать вам привет.
Молодой человек в бешенстве выплюнул сигарету и раздавил каблуком окурок.
В телеграмме, собственно, было написано:
ЕСЛИ КИРЛОУ БОЛЕН, ГИАЦИНТА В ЭПСОМЕ НЕ ВЫПУСКАТЬ. ДЖОНСОН ПЛОХОЙ ЖОКЕЙ.
ГРАФ ЙОЛЛАНД.
Глава одиннадцатая
1
На следующее утро отправлением занималась «полиция тишины». Удалось собрать всех быстрее и спокойнее. Сэр Йолланд отметил на карте маршрут. Шоссе тянулось по пустыне и заканчивалось у следующего оазиса. Но внизу карты было примечание, что следующие две тысячи километров дороги лишь намечены придорожными столбами. Таким образом, легион еще долгое время мог двигаться вдоль вех.
Герр Штрудль запряг лошадь. Когда граф вышел из палатки, на сорокаградусной жаре его ожидали коляска и герр Штрудль в сером цилиндре. Увидев сэра Йолланда, извозчик приподнял головной убор:
– Не надо ли вашу светлость отвезти куда-нибудь?
Он всегда задавал этот вопрос, после чего сэр Йолланд кивал головой, садился в коляску, а герр Штрудль переворачивал табличку на надпись «занято».
Автомобилист как раз завтракал, сидя на пороге гостиницы. Он вежливо поздоровался с графом.
А где же девушка? Хм… Что-то ищет? Она наверняка останется здесь. Собственно, надо бы радоваться, что удалось от нее избавиться.
– А ее светлость не едет? – повернулся на козлах герр Штрудль.
– Нет, – ответил граф. – Она ехала только до этого оазиса.
– Wirklich жаль, – со снисходительной любезностью сказал герр Штрудль. С сэром Йолландом он не был высокомерен. – Она был милый девушка. Но! Но, Диндель!
Ветреное, сумасбродное создание, столкнувшееся с Сахарой… Конечно, она много привирала и в это путешествие отправилась едва ли с благими намерениями. И все же во всех бедах Анетта душой была с ними. Возможно, при первой же возможности эта девушка и стащила бы красный портфель с результатами исследований, картой и подтверждающими наличие нефти документами. Вероятно, и этот белозубый автомобилист, называющий себя офицером запаса колониальной гвардии, тоже охотится за портфелем. Тщетно! Теперь-то граф будет начеку.
– Можем ехать, мистер Штрудль.
– Не называйте меня так, пожалуйста. Пусть ваша светлость говорит мне просто «герр Йожеф Штрудль». Или как называли меня в Хитценге (я там родился): «Этот Пепи Штрудль». Так говорили обо мне многие красивые девушки, если, конечно, обращали на меня внимание. Тпру, старая развалина!.. Извините, это я о лошади. Вот шельма! Диндель!
Тут Хаубен заиграл марш из «Аиды», и легион тронулся в путь.
Мистер Вильке дополнительно нанял в качестве погонщиков мулов мальчишек-арабов во главе с Гогхуром. Гогхур был уже взрослым мужчиной, имевшим право носить оружие. На боку у него висела кривая сабля, которой он, наверное, время от времени срубал головы неверным женам.
Начался самый серьезный отрезок пути. Под ногами больше не было шоссе. Жара все возрастала.
Как только дорога стала утомительной, дисциплина начала снижаться. Вскоре многие солдаты побросали свои винтовки в машину, накинули на плечи шинели и разбились на маленькие группки.
Еще не прошли и половины намеченного пути, а солдаты стали требовать отдыха. Рядовые громко шумели, спорили с офицерами. В конце концов, маршал скомандовал привал.
Граф молча курил и не вмешивался в распоряжения офицеров. Ему недоставало девушки. Не с кем даже поговорить! Он успел привыкнуть к этому сумасбродному, лживому, крайне подозрительному созданию.
Уж не хотел бы граф, чтобы она снова была рядом?
Нет! Так лучше.
Днем, во время привала, сэр Йолланд остался в коляске. Это давало двойное преимущество: с одной стороны, поднятый верх коляски создавал тень, с другой – не нужно было общаться с офицерами. Он начал исподволь ненавидеть свою армию. Шумно переругиваясь, рядовые, оставшись в одних майках, сидели на песке. Нет, это же не солдаты! Это одетые в форму отбросы общества. Такое войско никогда не смогло бы выбить португальцев откуда бы то ни было. Разве что из пивной.
Другой аристократ, герр Штрудль, сидел на подножке и утолял свой аппетит. Он никогда не общался с солдатами. После обеда граф протянул ему сигару, на что герр Штрудль сказал: «Данке». С явным наслаждением он срезал кончик сигары, закурил и, сидя с закрытыми глазами, выпустил дым через нос. Они не разговаривали, но тем не менее прекрасно понимали друг друга – истинный аристократ и первоклассный слуга.
Послышался автомобильный гудок. Мимо проехал маленький красный автомобиль. Шофер, опасаясь аварии, старательно объезжал придорожные столбы несуществующей дороги. Через несколько минут странный автомобиль с мистером Гуливером, являющимся одновременно опасным преступником Соколовым, исчез за песчаными холмами.
– Что бы вы сказали об этих… о солдатах… дорогой Штрудль? – обратился граф к сидящему на подножке извозчику.
– Всем им место в Штайнхофе…
Штайнхоф, расположенный в окрестностях Вены, – это государственная психиатрическая лечебница.
2
На следующий день легион оказался на развилке.
Придорожные столбы расходились в две стороны. Надо было идти либо налево, либо направо. Угол расхождения, однако, был не настолько тупым, чтобы однозначно сказать, какая из дорог ведет на юго-восток.
В палатке графа вокруг карты собрались маршал, капитан Дюрье, старшие лейтенанты Рено и Польхон, а также мистер Вильке.
Сэр Йолланд слушал, как они совещались, не вмешиваясь. Граф сидел на единственном стуле и, уставясь в пол, ковырял в песке тоненькой тросточкой. Время от времени он затягивался сигарой, поправляя монокль, и, по-видимому, не следил за разговором.