– У многих бывают такие периоды. Я не исключение. Только одни находят силы жить дальше, а другие – нет. И сложно судить за принятые решения, даже если они неправильные.
– Не знаю уж, методом каких проб и ошибок ты пришла к этому.
– Лучше тебе и не знать, – прошептала тихо, одними губами. – Давай чаю попьём, что ли. Всё равно не спим.
– Давай, – согласился Ник и пошёл ставить чайник, а я выдохнула, расслабилась, прикрыла глаза. Он понимал. А может, знал, но не стал ни давить, ни выпытывать. И за это я благодарила его молча.
Я забралась в кресло с ногами, как любила. Ник подошёл неслышно, сел на пол и положил голову мне на колени. Я запустила пальцы в его волосы. Помассировала кожу, пробежалась по длине косы, нащупала мягкую, похожую на гибкий пластик заколку. Крутила и так и эдак, пытаясь найти защёлку.
Пальцы Ника накрыли мои, мягко отобрали конец косы. Я услышала тонкий звон, будто зазвучала тихая струна. Потом заколка мягко шлёпнулась мне в ладонь. Я всмотрелась в её очертания. Прозрачная, светится бледно-оранжевым светом и похожа на неправильную восьмёрку: широкую вверху и совсем маленькую внизу. Внутри – словно тонкие светящиеся нити переплетаются. Гладкая и скользкая на ощупь, как будто масляная.
Осторожно положила заколку на пол и сделала то, о чём мечтала ещё на улице – расплела волосы домового. Тяжёлые, но мягкие. Пряди, как змеи, обвивали руки и ласкались, точно живые.
Я чувствовала, как расслабляется Ник. Перебирала волосы – переливала их, как воду, с руки на руку, пропускала, как песок, через сжатую ладонь. Он всегда такой горячий, а волосы стелятся прохладным шёлком.
– Как ты их расчёсываешь только? – пробормотала, прикрыв глаза. Приятно прикасаться.
– Без особого труда. Тем, что лежит на полу.
– Заколкой? – удивилась: гладкий искажённый знак бесконечности ничем не напоминал расчёску.
Предмет исчез на несколько мгновений и появился в другом виде – полукруг с густым, но мягким ворсом. «Вот они, ниточки!» – подумалось вдруг. Я гладила мягкие тонкие зубцы. Они гнулись во все стороны, как мех.
– И этим можно причесаться? – недоверчиво спросила и улыбнулась.
В ответ – тихий смех, выворачивающий меня наизнанку.
– Попробуй.
И я попробовала – на себе. Поднесла приспособление к концу своей косы. Зубцы зазвенели, стали ярче и жадно потянулись к моим волосам, впиваясь в них нежно и легко, охватывая кольцом всю прядь. Движение – и спутанный конец лежит гладкий, волосок к волоску. Неплохо. Запустила это чудо в волосы Ника – провела от корней до самых кончиков. Мягкое скольжение, без задержек и спотыканий.
– Вот оно, волшебное средство от спутанных узлов и колтунов! Хотя тебе, наверное, всё равно приходится нелегко.
– Да, тот ещё процесс, – вздохнул Ник.
– Есть лучший способ избавиться от ежедневной мороки – постричься.
– Я бы с удовольствием. Только никакие режущие предметы, включая ножницы, не берут. Нельзя даже волосок отрезать.
Интересно. Я снова пощупала гладкие пряди.
– У тебя волосы не выпадают?
– Нет.
Жаль, что я не умею свистеть, а то бы выдала протяжную руладу.
– Может, у тебя сила в волосах? Как у библейского Самсона?
– Опять фантазируешь, – рассмеялся и вскочил на ноги. – Мы про чайник забыли. Вода выкипела, – сказал он через минуту без огорчения.
– Ну и ладно. Надо поспать. Утром кому-то работать. Кстати, а волосы у тебя какого цвета? – спросила, зевая и потягиваясь.
– Не рассмотрела? – он улыбался.
– Нет. Темно, знаешь ли, света от молний – на мгновение.
– Я рыжий.
– Как Антон? – хихикнула в ответ, не удержавшись.
– Темнее. Красно-коричневый.
– Ну, мог бы быть фиолетовым или зелёным, а так вполне себе симпатичный цвет.
Мы смеялись, радовались пустякам. Полная очарования ночь. Маленькие открытия – кусочки жизни, из которых постепенно складывалась большое панно. Но мне пока не хотелось смотреть, что же из всего этого получается, чтобы не испортить, не поторопиться, не исказить впечатление. Я никуда не спешила. Мне нравилось делать шаг и замирать. Удивляться и слушать, как, шурша перьями, прорастают крылья моих желаний.