– Выведите её отсюда! – взвизгнул он на высокой ноте.
– Лучше не прикасайтесь ко мне, – нехорошо улыбнулась и почувствовала, как из треснувшей губы потекла струйка крови.
Но меня то ли не услышали, то ли проигнорировали. Три пары рук пытались схватить и, тела, корчась, упали.
Побледнев, схватился за сердце доктор. Только этого не хватало: у меня не осталось сил, чтобы ещё кого-то откачивать.
Тут, застонав, пришла в себя Линда. Я перевела взгляд и увидела, как вздрогнув, открылись небесно-голубые глаза. Как у Антония Евграфовича. Я сняла с девушки маску и провела ладонью по покрытой царапинами щеке.
– Привет, малышка, как ты?
– Больно, – тоненько проскулила девушка.
А я счастливо рассмеялась.
– Больно – значит ты жива. Завтра я приду к тебе – и боли станет меньше. А сейчас отдыхай, сокровище. Дедушка очень переживает за тебя.
Стало очень тихо. Вокруг – люди и глаза. Недоверчивые, насторожённые, восхищённые, изумлённые. У женщины рот открыт пухлой буквой «о».
– Это что-то невероятное, – пробормотал седовласый доктор и кинулся смотреть на показания приборов.
– Дальше вы сами, – устало провела ладонью по лбу. – Где мой шофёр?
Майкла заперли в подсобке. Глаз моего защитника почти полностью заплыл. Думаю, его было непросто скрутить, потому что до сих пор он пытался вырваться.
–Всё позади. Едем домой, – успокоила его я. – Линда пришла в себя.
Он внимательно ощупал взглядом моё лицо.
– Меня не побили, – хихикнула и пошатнулась. Навалилась усталость: мир плыл перед глазами и сворачивался в разноцветные спирали.
Майкл подхватил меня на руки и понёс к выходу. Я блаженно прижалась щекой к мощной груди шофёра.
– Её же нельзя трогать, – растерянно пролепетал кто-то.
Майкл обернулся. Стоял, широко расставив ноги и по каменному лицу ничего нельзя прочесть. Долгий взгляд. Как в предсказуемом боевике. Не хватало только двух автоматов наперевес. Я уткнулась носом в его плечо и затряслась в беззвучном смехе. Медленная полуулыбка касается его разбитых губ.
– Мне можно. Я друг, – сказал и вышел из клиники.
Я хохотала, как ненормальная. До слёз. А может, так выходило из меня напряжение. Майкл бережно сгрузил меня в машину, и я с наслаждением откинулась на сиденье. Непробиваемый тип. Снова каменное спокойствие и ни улыбки в ответ.
В какой-то момент я отключилась. Не слышала, как мы приехали. Не помнила, как Майкл заносил меня в дом и укладывал на кровать в одной из комнат. Не знала, как поспешил странный шофёр к Антонию Евграфовичу и рассказал о наших приключениях.
Спала как убитая обморочным сном. Мой организм отдыхал и набирался сил. Я не помнила снов, наверное, не видела их, только чувствовала свет внутри и улыбалась. Так светло и чисто улыбаются младенцы. Говорят, в такие моменты к ним приходят ангелы.
Мне ничего не снилось, но у моего света были глаза. Глаза Ника – ангела, который всегда рядом, даже если нас разделяли тысячи километров.
Часть 3. Глава 2
Я проспала четырнадцать часов и не знала, что окружающее меня пространство лихорадило на разные лады. Весть о чудодейственном исцелении умирающей Линды разнеслась пожаром по городу и обросла различными домыслами и сплетнями. Семейство Бортневых, которое, как оказалось, и так привлекало к себе слишком много внимания, атаковали журналисты.
Я спала сном праведника и не догадывалась, что Майкл не позволил никому будить меня; что через время Антоний Евграфович, обеспокоенный моей бледностью и неподвижностью, готов был вызвать консилиум врачей, но всё тот же Майкл невозмутимо и с каменным спокойствием предупредил:
– К ней нельзя прикасаться, – чем вызывал ещё больший нездоровый ажиотаж.
Пока я обнималась с Морфеем, Линда очухалась настолько, что уже не оставалось сомнений: девушка будет жить. И врачи только разводили руками, когда оказалось, что после таких тяжёлых травм организм по всем показателям выглядел куда лучше, чем раньше. Врачебные секреты утаить не удалось, и на первых страницах местных газет появились скандальные заголовки.