– Ты бледна, как смерть, Марина, – пролепетала Линда.
– Ничего, голова закружилась. Наверное, надо больше бывать на свежем воздухе.
– Надо отдыхать, как следует, и не выматывать себя на работе и после неё, – недовольно отозвался Стив. – Ведите её спать и не уходите, пока она не ляжет в постель. У неё дурная привычка читать чуть ли не до утра.
– Ты невозможен, Стив, – я улыбнулась, поднимаясь. – Всё хорошо, я всего лишь устала. Спокойной ночи.
Я вылетела из комнаты, не давая никому последовать за мной. Не хватало, чтобы со мной нянчились. Уснула почти сразу. И проснулась так же глубокой ночью от лёгких поглаживаний по щеке.
– Не пугайся, это я.
Шёпот Джоанны запоздал: сердце из груди стремилось на волю, и только усилием воли мне удалось подавить рвущийся наружу крик.
– Извини, по-другому не получилось, – прошептала девушка, ощутив моё состояние. Не мудрено: я булькала, как кастрюля с кипящей водой. – Я ненадолго. Миссис Кохаганен очень подозрительна и осторожна. Её сложно обмануть. Через два дня у неё выходной, тогда я постараюсь прийти к тебе ещё раз. А пока что слушай: тебе не было плохо? Не тошнило? Голова не кружилась?
Я на мгновение замерла. Вдохнула и забыла выдохнуть. Смотрела на девушку остановившимся взглядом. Глаза, кажется, из орбит полезли. Лицо Джоанны горело, руки без конца двигались. Она вела себя, как в лихорадке. Явно нервничала и чутко прислушивалась к тишине.
– Не ешь ничего острого и не пей ничего, кроме воды. Запомни: ничего, кроме воды, – скороговоркой пробормотала она и исчезла в темноте.
Я смотрела, как за ней тихо закрылась дверь. Какое-то время сидела в оцепенении, зажав в кулаках одеяло. Постепенно мысли скрипнули, как заржавленный механизм, и начали крутиться в голове.
Я хихикнула. Раз, а затем ещё раз. Меня что, собирались отравить? Нет, определённо: меня уже начали травить! Абсурд, нелепость, дикость какая-то! Не хотела в это верить, но что-то подсказывало мне, что это правда. Этот дом зомбировал, прятался под тишиной, укачивал, как люлька – младенца, и я расслабилась, поверила в безопасность. Видимо, рефлексы мои притупились. Ведь кошмары пришли не просто так. Я знала: что-то случится. Но не думала, что плохое произойдёт именно со мной.
Предупреждение Джоанны выбило из меня дух. Я походила на лопнувший воздушный шар. На чашку, которую неожиданно уронили на пол. Нет, сдаваться я не собиралась. Мне нужно узнать тайны семьи Бортневых. С Джоанной или без, надеясь только на себя.
Я успокоилась и легла в постель. Нельзя сказать, что спала я крепко, но кошмары меня не мучили и страхи не омрачали сон.
Утром я решила плюнуть на собственные моральные принципы и порыться в мыслях обитателей дома Бортневых. Работая в клинике, я одновременно составляла план действий. Майкл, Линда, Стив – в них я была уверена, как в самой себе. Антоний Евграфович любил меня как родную.
Майлз? У него, наверное, могут быть причины. Уж очень он вежлив и осторожен. Иногда слишком правильный, до ненатуральности. Не верилось, но отбрасывать эту кандидатуру я не стала: Майлз слишком много крутился вокруг меня.
Дмитрий? Добродушный, улыбчивый, приветливый, распахнутый. Всегда вежливый и терпеливый. Никогда не повышает голос, даже если недоволен чем-то. И слишком отстранённый от нас всех: вечно в делах, заботах, в спешке. Мы почти не пересекались с ним. Разве что за ужином.
Сюзанна?.. И тут меня бросило в дрожь. Она не любит всё, что связано с русскими. И меня в том числе. Её драгоценный Майлз – продолжатель рода и любимчик – без конца вьётся вокруг. На многое ли она готова, чтобы оградить своего золотого мальчика от плохого влияния? Или от мезальянса? Со стороны можно подумать, что Майлз за мной ухлёстывает, хотя это далеко не так.
Я устало опустилась на стул и прикрыла глаза. Чушь собачья. Подумалось: слишком болезненное воображение, а версия, которую я на ходу придумала, – жалкая и никчемная. Надо успокоиться и ждать.
В тот день я так ничего и не узнала. Если кто-то и задумывал грязное дело, то или тщательно скрывал собственные мысли, то ли был настолько уверен в себе и своих действиях, что допускал непозволительную роскошь – не думать о преступлении постоянно. Оставалось только успокоиться и ждать дальше.
Майкл предложил съездить в оперу, послушать пение Фелисианы, его матери. Я сразу же согласилась: обстановка в доме начала меня угнетать. Линда напросилась поехать с нами, Майлз был занят, Стива мы решили не тревожить.