Олег сдержал обещание: мы встречались почти каждый день, ходили в кино, в кафе поесть мороженого или выпить кофе, а иногда гуляли, наслаждаясь обществом друг друга. Мне было хорошо с этим человеком.
Наши отношения складывались ровно, без бурных всплесков. Порой казалось: та ночь мне приснилась. И совсем другая девушка стонала на кровати, желая бесстыдно отдаться почти незнакомому мужчине.
Встречи, прогулки, поцелуи на прощанье, почти целомудренные и спокойные, как будто мы друзья – и больше ничего. Ощущал ли Олег то же, что и я? Понимал ли, что даже лёгкое касание губ заставляет обмирать всё внутри?
Просыпаясь по ночам, я чувствовала томление и грезила о жадных губах и руках Олега, исследовавших меня однажды. Днём он вёл себя идеально вежливо, безупречно, а мне хотелось большего, но я боялась показать, выдать себя словом или жестом, поэтому невидимая черта не пересекалась ни мною, ни избранником моего сердца.
В день двадцатилетия я привела Олега в свой дом и познакомила с родителями. Маме Олег понравился, а папа всё время заговорщицки подмигивал, вгоняя меня в краску.
Вскоре после этого, в марте, папа, по настойчивой маминой просьбе, взял отпуск (будучи на пенсии, он продолжал работать), и она увезла его в санаторий: давали знать о себе годы, у папы шалило сердце. А я осталась совсем одна, впервые ощутив всю полноту тишины и одиночества. Всё это меня совсем не радовало: было пусто и не хватало тепла.
Я продолжала встречаться с Олегом, и теперь часто, укрываясь от весеннего пронизывающего ветра и дождя, мы забегали ко мне домой погреться и выпить кофе. Не знаю, кто первым сделал шаг: поцелуи становились жарче, а ласки – откровеннее. Душевное тепло и близость разбавляли одиночество, а нежные томительные объятья превращались в пытку, не заканчиваясь ничем. Олег неизменно уходил, оставляя меня гореть от неудовлетворённого желания.
Однажды я не вытерпела и простонала:
– Пожалуйста, не уходи, останься.
Олег испытывающее посмотрел в глаза:
– Если я не уйду, ты знаешь, чем это закончится. Ты хочешь этого?
Я спрятала лицо на его груди и молча кивнула, не в силах сказать ни слова.
И он остался, не ушёл. Молчал, крепко прижимая меня к себе. Покрывал поцелуями лицо, нежно перебирая пальцами распущенные волосы. Затем, подхватив меня на руки, зашёл в комнату.
Его руки ласкали грудь, шею, бёдра. Мы срывали вещи и разбрасывали их в беспорядке. Нельзя было оторваться друг от друга, лишний раз вдохнуть. Я наслаждалась свободой и упивалась наготой мужского тела, ощущая жар его кожи близко, наяву, а не в горячечных снах. Пальцы исследовали, пытаясь запомнить каждый изгиб его тела.
Обессиленные от ласк, мы рухнули на диван. Олег целовал меня, целовал бесконечно, а руки кружили по телу, вызывая истому. Пожар внутри, пожар снаружи. Пальцы на животе, пальцы на бёдрах, спускаются ниже…
Это был шквал. Танец чувственности и новых ощущений. Ласка, что дарит незаконченность и неудовлетворение, но высекает искры и вызывает стоны. Пальцы кружат всё быстрее, я выгибаюсь, открываюсь, отдаюсь полностью и без остатка до тех пор, пока меня не накрывает яркая вспышка чувственного восторга, что взрывается шаровой молнией, сотрясает тело и, освещая всё вокруг, исторгает из груди крик.
Краткий миг блаженства, разрушенный быстро и жестоко. Грубо, одним толчком, Олег входит в меня, разрушая, разрывая на осколки остатки наслаждения. Больше не было страсти – она ушла. Осталась только волна дикой, сумасшедшей боли. Я кричала и пыталась вырваться из слишком жестких объятий, но мужчина удерживал меня и входил всё глубже и яростнее бесчисленное количество раз. Казалось, кошмару не будет конца. Наконец, мужчина, обессилев, упал на меня, содрогаясь и тяжело дыша.
Я лежала неподвижно, глотая ослепившие меня слёзы. Где-то тикали часы. Я застыла, мужчина на мне замер. Минута, две… или больше?
– Это похоже на извержение вулкана, Марина, – пробормотал Олег мне в шею, – ты такая горячая и узкая. И такая долгожданная.