– Кто такой Ник?
Я замерла в его объятьях. Лицо Стива – непроницаемое и напряжённое.
– Ты плакала во сне и звала Ника, – пояснил он.
– Ник – мой друг, – ответила кратко, не вдаваясь в подробности. Да и что я ему могла сказать?
– Понятно.
Он больше ни о чём не спрашивал.
Так и застал нас Майлз – в объятьях друг друга. Он приехал под утро домой, узнав о трагедии от Сюзанны. Затем отправился сюда, к нам.
Он замер на пороге. Побледнел, а затем пошёл пятнами.
– В доме два покойника, а вы… вы… Да как вы могли! – его голос прерывался от волнения, возмущения и отвращения.
Стив встал с постели и в ярости сорвал с меня одеяло.
– Да. В доме два покойника, и мы смогли спать в одной кровати полностью одетые, потому что не хотели оставаться в одиночестве!
Майлз сжал челюсти. В глазах мелькнуло раскаяние, но Стива не так уж легко остановить, если он вспыхнул.
– Это карается, когда людям больно и страшно?! Ну скажи, святой Майлз, можно ли пережить горе в одиночку, когда внутри всё сожжено дотла?! Ты ведь не знал, что нам пришлось пережить, ты ведь не видел, как кусок дерьма, что был нам отцом, убил дедушку Энтони, не читал его грязных откровений. Джо тоже умерла из-за него, покалеченная его жаждой убийства. Линда и Мария остались жить только благодаря чуду. Что же ты молчишь, непорочный Майлз? Глаза бы мои тебя не видели!
Стив оттолкнул брата и выбежал из комнаты.
Я встала.
– Он немного не в себе после вчерашнего. Да что там он, мы все немного тронулись. Извини, мне надо позвонить. Когда пройдут похороны?
– Джоан и дедушку похоронят через два дня, – ровно ответил Майлз, глядя куда-то выше моей головы.
– Э-э, нет. Антоний Евграфович хотел, чтобы его похоронили на родине, рядом с Анастасией. Поэтому позаботься о последней его воле. Я повезу его домой. Мне тоже делать здесь больше нечего. Стив здоров, узел смертей развязался. Я заказываю билет и уезжаю.
– Сегодня будут зачитывать завещание дедушки.
– Вот и хорошо. Вы узнаете, что я не лгу. Он говорил, что место захоронения обговорил в завещании.
Майлз посторонился, я вышла. В коридоре встретилась с Майклом. Из комнаты Линды слышались рыдания.
– Ты собираешься домой? – как всегда кратко и без лишних слов.
– Да. Повезу гроб.
Майкл кивнул.
– Я с тобой. Мне тут тоже нечего делать.
Я почему-то вдруг подумала, что не умылась и не причесалась. Стою в мятой одежде. Жизнь продолжалась. Возвращалась с маленькими звоночками, потому что сдаться и опуститься легче всего. Нужно постепенно искать и находить себя хотя бы в привычных мелочах, чтобы идти дальше.
– Спасибо за заботу, Майкл. Я справлюсь, правда. Не беспокойся.
Он посмотрел мне в глаза. Прямо и твёрдо. Так, как умел только он – огромный и надёжный брат Майкл.
– Ты не поняла. Я уезжаю насовсем. Не хочу здесь оставаться.
Он умел удивлять.
– Ты серьёзно?
– Как никогда. Закажу билеты после похорон Джоан. Похороним дедушку вместе. Ты и я.
Я сжала его большую ладонь. Молча. Вложила в пожатие всё, что могла. Может, так и правильно.
Я спустилась вниз и набрала номер телефона, оставленный Джоанной. Трубку долго никто не брал, а потом отозвался мужской голос.
Я звоню по просьбе Джоанны.
– Джоанны? Какой Джоанны? Джо?.. Где она? Вы слышите, где она?
Я закрыла глаза и почувствовала, как слеза течёт по виску.
– Джоанны больше нет. Она умерла вчера.
В трубке послышалось бормотание, а потом прорвались рыдания.
– Она ведь покончила с собой, моя маленькая Джо?
– Да, – не стала лгать я. – И просила передать, что очень любила вас, Кэл. Приезжайте. Похороны завтра.
Я продиктовала адрес и положила трубку. Вернулась в комнату, умылась, переоделась и спустилась в сад. В беседке наткнулась на Стива. У него красные глаза. Он плакал. Я присела рядом. Слов не было. Мы обнялись и плакали вместе.
Через час нас отыскал Майлз. Полиция нашла Дмитрия. Вернее, то, что от него осталось. В беспамятстве он бродил по улицам, не соображая, где он и что делает. На рассвете его переехал огромный рефрижератор. Водитель рассказывал, что у жертвы дорожной аварии было безумное, совершенно бессмысленное лицо.