– Я первая, – бормочу и срываюсь на смех, – ты уже ммм… я всё помню! А я ещё нет! Поэтому я первая!
И он покорно опускает руки. Касаюсь кончиками пальцев, как клавишей рояля, его лба, носа, губ, подбородка. Черчу линии шеи и расхожусь десятью пальцами по ширине его груди. Касаюсь мышц и прижимаю большие пальцы к кнопкам сосков. Слышу вибрацию его тела и невольного стона, жмурюсь, как кошка, и продолжаю путь.
Мои пальцы – мягкие кисточки, что рисуют на его теле узоры, выписывают вензеля, оставляют незримый след обладания, собственнического эгоизма. Я черчу указательным пальцем «Мой» на его животе, ловлю трепет мускулов и деловито оглаживаю бёдра, чтобы через секунду с наслаждением впиться раскрытыми ладонями в каменные ягодицы. Он вздрагивает, но стоит. Руки его непроизвольно дёргаются, чтобы прикоснуться, но я отрицательно качаю головой.
Слегка касаюсь его грудью – рисую грифелем твёрдых сосков две неровные линии, сверху вниз, до живота и обратно. Касаюсь губами ключицы и жадно провожу всем языком по груди. Сначала справа, а затем слева. Хватаю зубами поочерёдно его соски и пробегаюсь кончиком языка по грудной впадинке до пупка.
Он вздрагивает, искры становятся ярче, но руки его неподвижны, и я благодарна, что терпит, не спешит, не принуждает, не пытается подавить своей силой и властностью.
«Мой» – пишу языком по животу и, оторвав пальцы от ягодиц, касаюсь его каменной плоти там, где сходятся ноги. Судорожно выдыхаю. Горячо. Так горячо, что воздух закипел бы, будь он водой.
Я глажу руками его плечи, пробегаюсь по предплечьям, захватываю в плен запястья, поочерёдно касаюсь щеками, а затем губами нежной кожи его ладоней. Провожу пальцами по пальцам – вижу и чувствую, как вибрируют и светятся его кольца.
Прижимаюсь к его телу плотно-плотно, вжимаюсь, словно хочу, чтобы, расплавившись, мы стали единым целым. Кладу его руки себе на талию. Он наконец-то оживает, вздыхает облегчённо, и уже не останавливается.
Его руки гладят спину, сжимают ягодицы, прижимают так яростно, что дрожь наших тел становится общей. Губы терзают рот, язык врывается и танцует в паре с моим, диктуя ему первобытный ритм толчков, в такт которым непроизвольно двигаются наши бёдра.
На мгновение он замирает, становится мягче и нежнее: не обязательно рвать струны, если хочешь писать музыку; не обязательно терзать одни и те же ноты, когда в твоём океане тысячи звуков.
– Я люблю тебя, – шепчут его губы. – Ты прекрасна.
– Я тебя люблю, – вторю в такт, целуя в подбородок, – ты мой.
Его руки – везде. Его губы – везде. И уже не понять, где потолок, а где пол. Один огромный космос с искрами звёзд, с разрядами тока, завихрениями, чёрными дырами, неизведанными просторами.
Неспешные движения сплетённых тел. Обладание друг другом ещё до того, как слиться. Я раскрываюсь для него. Он входит в меня, как в раскрытые двери родного дома. Он хозяин, я госпожа. Мы равные во всём, даже в страсти.
Медленно, очень медленно, томительно до нетерпеливого стона. Быстрее, ещё быстрее, горячо, до обжигающего воздух дыхания. Быстро, очень быстро, пока всполохи не превращаются в ревущее пламя страсти.
Это подобно цунами, водовороту, волнам необычайной высоты. Захватывающий дух взлёт на самом пенном гребне и растворение в человеке, который так дорог тебе.
Вспышка. Разряд молнии. Я вижу его прекрасное лицо. Несколько мгновений ослепительного экстаза, что с рёвом взрывает этот мир, и он разлетается звёздами, рождая новую галактику…
Я прижимаюсь к его груди, пытаясь выровнять дыхание и успокоить взбесившееся сердце.
– Как хорошо, – шепчу, пряча горящие щёки в ладонях, – ничего подобного не было ещё в моей жизни.
Он проводит рукой по моим волосам, просеивает пряди и наматывает их на пальцы.
– Мы стали целым, – Ник произносит это так серьёзно, что хочется проверить: не соединились ли мы навек. – Ты испытала на себе двойной удар страсти. И своей, и моей. Наши ощущения слились воедино.
Я кивнула, прислушиваясь к себе. Провела ладонью по его груди.
– А ты совсем гладкий, – хихикнула неожиданно и рассмеялась, проводя руками по его телу. – Совсем-совсем! Всё богатство досталось твоей голове. Домовой без единого волоска на теле! Даже там!