– Я буду верить, что так оно и случится.
– Кушать хочется, – смущённо призналась я. – Может, сделаем набег на кухню?
И мы побежали, шлёпали босыми ногами, смеялись, шутили, доедали остатки обеда. Я клялась, что с утра наготовлю на целую роту. Ник непочтительно фыркал.
А потом мы долго нежились в ванне, тесно прижавшись друг к другу. Я разомлела и почти спала, когда Ник вытянул меня из воды, вытер и на руках отнёс в постель. Я беспокойно заёрзала, ощупывая рукой пустоту. Ник, тихо рассмеявшись, лёг. И только почувствовав его рядом, я уснула окончательно.
Среди ночи мы проснулись. Тела льнули друг к другу и пульсировали от желания. Неторопливо и с наслаждением, остро до невольных вскриков. Слияние и обладание. Мы вместе, как вещь из единого материала, как кольцо без начала и конца.
Я так и уснула ещё раз, ощущая его глубоко внутри себя. Мне было хорошо и спокойно, как никогда в жизни.
Часть 4. Глава 2
Мы узнавали друг друга по-новому. Через жесты и прикосновения, маленькие радости и тихие поцелуи. Мы прислушивались к тишине и молчали. Замирая от счастья, вели безмолвный разговор.
Иногда это так важно: слушать, как бьются два сердца рядом, как разговаривают тела. Я любила сидеть в кольце его рук и чувствовать тепло, покрываться мурашками от тихого дыхания, что шевелило мои волосы. Сплетала свои пальцы с его и на какие-то мгновения выпадала из реальности от этого простого единения.
Он будил меня по утрам поцелуем, я гладила его брови и касалась губ. Мы обжигались, невзначай встретившись руками за обеденным столом, – до дрожи и щекотки внутри. Я закрывала глаза, когда слышала его тихий смех.
Он раскрывался, и мне казалось: я не знаю его. Не знаю этого мужчину. Зато я знала, как он дышит, когда хмурится, что ему нравится и от чего он приходит в восторг.
Мне никогда не было с ним скучно. А ещё физическая близость никогда не вытесняла душевную. Первые дни мы вспыхивали как два костра, изучали друг друга, наслаждались каждым мигом обладания. Но одновременно не уставали открывать для себя какие-то новые, мелкие, не замеченные ранее чёрточки характеров и предпочтений.
Когда говорят, что счастливый человек обретает крылья, – это правда. Я светилась и постоянно ощущала: ещё чуть-чуть – и оторвусь от земли.
Постепенно мы вернулись к изучению языков и совершенствованию моих способностей. Очень быстро я научилась воспламенять предметы и увлечённо изучала греческий. Хотелось однажды блеснуть перед Майклом, удивить его.
А по ночам мы с Ником выходили на улицу, и он учил меня летать. По-настоящему. Я побаивалась высоты, у меня не получалось избавиться от скованности, но эти уроки запомнились удивительным звёздным небом, смехом и запахом цветов.
По выходным я ходила в гости к Иноковым. Юрий Владимирович не оставлял попыток вернуть меня под своё крыло. Ольга всё хорошела, Володя отбыл в спортивный лагерь, а всезнающие Вика и Анжелика деятельно совали очаровательные носики везде, куда только могли дотянуться.
Я хотела реализовать себя. Внутри жил мощный реактор, что желал найти выход наружу. Я попыталась устроиться в больницу хотя бы санитаркой, но нечего было мечтать, чтобы кто-то позволил мне негласно лечить людей. Да и Ник считал, что таскать тяжёлые вёдра и мыть полы – не та работа, которая помогла бы приблизиться к мечте.
– Ты можешь лечить людей дома. Но прежде прислушайся к себе, пойми: твоё ли это, – сказал он мне однажды.
Я вздрогнула.
– Никто не знает, чем это может обернуться. Один-два успеха – и у моих дверей соберётся полстраны страждущих. Не будет покоя ни днём ни ночью. Наверное, это не то, чего я на самом деле хочу. Деньги, слава, ажиотаж… Ты же знаешь, что эти вещи никогда не притягивали меня. Я не хотела бы потерять себя в суматохе.
– Вряд ли ты сможешь, – проговорил Ник тихо, и я порадовалась его безоговорочной веры в меня.
– Я обычный человек, Ник. И не уверена, что смогу уберечься от соблазнов. Поэтому не готова пока к подобному шагу.
– Ты необычна, – сжимал он мои руки, – но признать себя до конца – тоже смелость.
Я вздыхала: тяжело нырять в глубины собственного сознания. Он чувствовал мои колебания и неуверенность, но не спешил подталкивать, ждал, что однажды я стану как кремень, полностью и безоговорочно найду себя. Не хотелось его огорчать: мне всё время казалось, что никогда не избавлюсь от зыбкости и сомнений. Нет-нет да всколыхивалась внутри смесь противоречий и страхов: я не знала, кто я, зачем живу и в чём моё настоящее предназначение.