– А третий тоже хорош. За ним след других преступлений.
Я сидела, а внутри меня всё сжималось от холодной ярости. Молниями в голове проносились судьбы невинно убиенных детей. И тогда я подумала, что сделала мало, слишком мало. Мысленно полетев по узкому тоннелю обратно, я вновь очутилась в доме, из которого мы недавно сбежали.
Короткое замыкание. Просто и надёжно. Дом сгорит дотла. Не останется ничего, когда вернётся хозяин. И пожарная сигнализация не сработает. Бывают же такие совпадения?
– Езжай медленнее, Майкл, – попросила я. – Всё уже позади.
Я устала и чувствовала опустошённость. Словно с машиной и во мне всё выгорело дотла. Во рту я ощутила привкус желчи.
– Останови, – взмолилась, и как только машина притормозила, выскочила на обочину.
Меня вывернуло. Когда поднялась с колен, наткнулась на две пары встревоженных глаз. Карие и голубые. Красиво. Я вымученно улыбнулась.
– Всё в порядке. Это от перенапряжения. У меня так бывает иногда.
Я чувствовала себя мерзко. Я только что убила трёх человек. Никогда не думала, что способна на такое. С одной стороны, это была защита, а с другой – я хотела их наказать. Вот только имела ли на это право?
Майкл и Лика подхватили меня под руки и посадили в машину. Весь остаток пути мы ехали молча.
Майкл привёз нас к себе. Мы остались у него ночевать. Правда, они успели поцапаться с Анжеликой, которая хотела вернуться домой, но я поддержала Майкла: бережёного Бог бережёт.. Надо во всём соблюдать осторожность.
Найденные документы не оставляли сомнения в преступных деяниях фонда. Особенно ценной оказалась запись на диске, где Анненков встречался с одним типом. Торговцы мясом на рынке выглядели благородными донами, нежели эти два мерзких подонка.
Весь остаток дня Майкл названивал по телефону.
Часть 4. Глава 6
Все добытые материалы были переданы в прокуратуру. Дело получило широкую огласку. Анненкова и его приспешников арестовали. Было заведено уголовное дело, следствие раскрывало всё новые и новые факты неприглядной деятельности. Пресса на все лады строила догадки. Но всё это меня уже мало интересовало.
Через два дня после приключения, я, тепло распрощавшись с родителями, Майклом и Ликой, уехала домой, а все подробности рассказывали по телефону то Майкл, то Лика.
Этот случай надломил меня. Я вдруг испугалась той силы, что таилась во мне. Лёжа в объятиях Ника, я часами думала и без конца прокручивала всё, что случилось в тот день. Как пластинку заело.
Ник страдал, видя, что я подавлена. Я выложила ему все сомнения и переживания, сразу же, как только вернулась домой.
– Я боюсь себя, Ник. Во мне будто два человека. Один – добрый, милосердный, сострадательный, а второй – злобный, мстительный, готовый крушить и убивать. Я ведь не просто людей убила. Я ещё и дом сожгла. Понимаю, что поддалась эмоциям, но постоянно задаю себе один и тот же вопрос: имела ли я на то право?
Ник гладил меня по голове и успокаивал:
– Жизнь не просто белое и чёрное, – сказал он. – Жизнь – это сотни полутонов. Иногда надо уметь принимать разные цвета, находить компромисс, потому что нельзя быть кристально чистым. Я не осуждаю тебя. Ты можешь не поверить, но я, не терпящий насилия, тоже убивал. Я это знаю. Поэтому прошу тебя: не терзайся так, пожалуйста.
Я всё понимала, принимала, но по ночам не могла спать. Прислушиваясь к дыханию Ника, знала: он тоже не спит и тоже страдает. Все слова, что могли, мы уже сказали. Все доводы, что могли, уже взвесили. Я перебрала все «за» и «против», умом понимала, но никак не могла успокоиться окончательно.
Мы продолжали жить, но грусть, что вошла в наш дом гостьей, осмелела и стала хозяйкой. Даже любовь наша была какой-то отчаянной, точно мы хотели растворить друг в друге боль и сомнения.
Иногда приходили дни, когда веселье и радость возвращались, но я, словно предчувствуя что-то, продолжала тосковать.
В конце октября я стала крёстной матерью маленькому Мише Инокову. Это событие странно всколыхнуло меня: боль по моему неродившемуся ребёнку возвращалась, когда я прижимала к себе тельце крикливого мальчишки. Я держала его в объятиях, грустила о несбывшемся и радовалась чужому счастью.
Ольга после родов расцвела ещё пуще, казалось, она светится от счастья. Володя иногда приходил ко мне поговорить и позаниматься английским. Он стал совсем взрослым и никогда не заводил разговор о своих чувствах. Но и без слов я всё понимала. Взгляды часто говорят за нас. Я была благодарна ему за молчаливую преданность и умение взрослеть.