Лика в задумчивости наморщила лоб, а затем кивнула:
– Спасибо, что выслушала и поговорила со мной.
Не сговариваясь, мы кинулись в объятия друг друга. Я поняла, что это дружба. Чувство единения и похожести. Маленькая искренняя птичка прилетела на мой порог и осталась в сердце. И мне это нравилось.
Приезд Лики успокоил меня. Разговаривая с ней, я наконец-то нащупала ту нить, что позволяет жить дальше. Все мои слова, сказанные девушке, я спроецировала и на себя. Нужно жить дальше и не бороться с призраками прошлого. Иначе исчезает будущее.
Ко мне вернулись улыбка и сон и душевное равновесие. Ник наконец-то выдохнул.
– Я думал, ты никогда не очнёшься, – однажды признался он. – Я чувствовал вину. Ведь это я многому научил тебя, дал силу огня. Мне было страшно и одиноко. А ты отдалялась. Если ты вдруг отвернёшься от меня, я не буду жить. Лучше смерть.
Он сказал это спокойно, но как-то жутко и страстно. Больше не существовало Ника с ровным полотном вместо эмоций. Он открылся мне полностью, распахнулся настежь, ничего не пряча и не скрывая.
Доверие. Как будто держишь на ладонях пушистого птенца – крохотного и беспомощного. И если не защитишь и не согреешь, он погибнет. Я любила его ещё больше за это, моего странного и самого дорогого человека. Любила так, что забывала дышать.
– Не говори так, – попросила тихо. – Нет твоей вины в том, что со мной творилось. Если бы не ты, Лика была бы мертва. Я отвела пулю, и это только благодаря умениям, что дал мне ты. Со мной что-то творится, и я никак не могу понять, откуда эти качели. То вверх, то вниз. То смеяться хочу, то плакать. Знаю лишь одно: некоторые знания приходят через неимоверные страдания. Всё надо пережить и осознать.
Ник погладил меня по спине, поцеловал в макушку. Я доверчиво прижалась к нему. Хорошо ощущать его рядом. С ним спокойно и надёжно.
– Знаешь, что не даёт мне покоя? – спросил, улыбаясь. Я замерла в ожидании. – Собаки. Почему они не разорвали Лику на куски?
Я рассмеялась.
– Ты не поверишь! Но именно этих дурил она помогала натаскивать отцу. Знала их ещё щенками. Помнишь, её не удивила фамилия Анненкова? Она слышала об этом человеке. Но Димка никогда не посвящал её в свои дела. Лика знала президента дутого фонда как владельца собак. Он, оказывается, из заядлых. Покупал только элитных псов, сам лично занимался ими. Пунктик у человека был такой. А тут ещё и Лика. Не смотри, что малышка. Она бесстрашная. Есть в ней особый собачий магнетизм.
Ник тихо вторил моему смеху. Это был вечер очищения и спокойствия. Мы плыли по волнам жизни и радовались каждой минуте, каждому мигу.
Мы не знали, что совсем скоро судьба накроет нас болью утрат и бесконечного одиночества. Никто не думает о плохом, но оно приходит, врывается в дом, не стучась, принося бесконечные муки и скорбь.
Часть 4. Глава 7
Двадцатого ноября неожиданно скончался мой отец. Обезумевшая от горя, я ехала домой, так до конца и не сумев поверить в реальность случившегося. «Папа, папа!» – рвался наружу крик. Душа металась и не находила места. Сердце скорбело и не желало верить.
Надломленные мамины плечи, судорожные рыдания. И отец. В гробу. Спокойный, холодный и какой-то чужой. Его больное сердце не выдержало. Я сидела рядом и корила себя за бездушие, чёрствость и недальновидность: помогая другим, я совсем не думала о близких. Я ведь могла помочь ему, поддержать, вылечить от недуга, наверное. Но у меня даже мысли такой не возникало. А теперь ничего не исправить. Он мёртв.
Я беззвучно проплакала всю ночь, кусая до крови губы.
Похороны прошли в большой скорби. Людей пришло много. Папу хорошо знали и любили. Со мной рядом двумя часовыми постоянно находились Майкл и Лика. На кладбище прибыла бабуля Вера. Я едва узнала её: худая, как палка, высохшая, с поджатыми губами. Она всё время бормотала молитвы и была спокойна, как мумия.
Гром разразился уже после поминок, когда почти все разошлись. Неожиданно бабуля выпрямилась, её тусклые глаза вспыхнули фанатичным огнём. Тыча в меня высохшим пальцем, он злобно выкрикивала:
– Вот оно, проклятие рода! Грехи наши тяжкие! Всем нам ещё придётся платить у ворот Господа нашего! Разве вы не видите? За нею – тень Диавола! Неслышимая, невидимая, неосязаемая! Но я её вижу, вижу! – шипела она, разбрызгивая слюну. – Не будет нам никому покаяния, пока не искупится грех! Семя Диавола сидит внутри вавилонской распутницы. Семя, способное убить всё вокруг, засеять землю скверной, адовым пламенем и зубовным скрежетом! Клеймить, четвертовать, вырвать с корнем!