Я бесшумно выскользнула из постели и подошла к окну. Темно. Ветер выл, бился хрипел натужно, как бард с сорванной глоткой. Небо – сплошь тучи, их видно даже в темноте. Далёкая вспышка блеснула и погасла. Пророкотал в отдалении гром.
Решение пришло неожиданно. Вскочило в голову, как бильярдный шар в лузу – не жить. Затмение, которое никогда не понять и не объяснить. Порыв, когда не думаешь, а слепо идёшь за эмоциями.
Я зашла в кухню и, чтобы не передумать, до отказа включила газовые конфорки. Затем, скрючившись, упала на пол, вдыхая смрадный воздух. Я уже почти потеряла сознание, когда ворвался Ник.
– Зачем, Мария, зачем? – услышала я крик, полный боли и ярости.
За окном бушевала буря. Грохотал гром. Декабрьская гроза. И темнота. Блаженная и обволакивающая.
Я очнулась от холода и дождя. Капли струились по лицу, попадали в рот и нос. Трясясь от холода, я безотчётно куталась в одеяло. Вокруг меня кучами валялись книги. Одну из них я почему-то прижимала к груди. Гроза бушевала, молнии рассекали небо такими яркими всполохами, что приходилось закрывать глаза.
– Мария, где ты?
– Ник! – я рванулась навстречу голосу и уткнулась в грудь мужчины. Реального и зримого. Подняла глаза и замерла: передо мною стоял Стив.
– Мария…
Небо вдруг разорвалось пополам. Сверкнувшая молния ослепила, парализовала и попала в дом. Я захрипела, забилась птице в сильных руках Стива. Кричала, срывая связки.
– Пусти меня, пусти! Там Ник! Ни-и-ик! – я ревела, как раненое животное, как самка, что теряет детёныша.
Раздался взрыв – это взорвался газ. Меня продолжало трясти. Стив уводил меня всё дальше от горящего дома, но я продолжала, не мигая, смотреть, как огонь пожирает мой дом. Спасительная темнота вновь окутала меня.
Очнулась я в доме Антония Евграфовича, закутанная в тёплые одеяла. Рядом был Стив. Он сообщил мне, что вызвал пожарную и газовую команды, возможно, хоть что-то спасут. Да и проливной дождь только на пользу.
– Ты как здесь очутился? – спросила я тускло.
Стив замялся.
– Да так. Почувствовал что-то. Я ведь приехал вечером, но узнал, что ты дома, у матери. Думал, подожду. Ну, а ночью не смог терпеть. Меня словно какая-то сила толкала в шею. Вот.
Я почувствовала, что до сих пор судорожно сжимаю в руке книгу. Я вытянула её из-под одеяла и посмотрела с удивлением на побелевшие костяшки пальцев.
– Я не смог забрать её у тебя, – пробормотал Стив.
Я с трудом разжала пальцы. На безымянном переливалось ярко-рыжим пятном кольцо с идеальным, такого же, только более насыщенного цвета, ромбовидным камнем. Затем я перевела взгляд на книгу, что оказалась тетрадью.
Не открывая её, жадно пробежалась пальцами по обложке и горько рассмеялась. Дневник Ника! Он всё вспомнил!
Затем я замерла и оцепенела. Встряхнула головой: нет, не может быть, мне это только показалось. Но, словно опровергая мои мысли, в животе снова толкнулось. Малыш. Ребёнок Ника! Теперь мне стало понятно, почему на моём пальце появилось новое кольцо. Кусочки головоломки сложились воедино.
– Может, это не к месту, но я всё равно скажу, – резко подал голос Стив. – Не имеет значения, сегодня, завтра. Всё равно скажу. Выходи за меня замуж. Все эти месяцы я сходил с ума. Твой друг… ушёл от тебя. Я знаю: ты любишь его, но ведь и я тебе не совсем безразличен, ведь правда?
Я погладила тетрадь ладонью.
– Ник не просто ушёл. Он погиб из-за меня. Потому что я оказалась малодушной предательницей. Однажды он сказал, что если вдруг настанет день, когда обстоятельства окажутся выше наших чувств, – он умрёт. И вот такой день пришёл. Меня спас, а сам погиб.
– Мария, милая, хорошая. Выходи да меня. Вместе мы преодолеем любую боль.
Я покачала головой.
– Я не могу, Стив. У меня будет ребёнок.
Стив взъерошил длинные волосы и прямо посмотрел мне в глаза.
– Да я как-то догадался об этом. Тем более, тебе надо выйти замуж, чтобы не шептались по углам и не осуждали. Всем скажем, что ребёнок мой.