Мама вздохнула и заплакала. Отец обнял и прошептал:
– Пусть будет так, как тебе лучше.
В этот вечер мы плакали, обнявшись, переплетясь руками и душами. Оплакивали то, что уже не вернуть. Скорбели о том, чего нельзя изменить. Эти слёзы ничего не смыли, но позволили отпустить. Прошлое остаётся с нами, никуда не девается, но только в наших силах сделать правильный выбор: продолжать оглядываться и медленно умирать или отпустить, сделать шаг и жить дальше.
Через две недели я уезжала из родного дома, покидая близких и любимых людей. Я оставила в городе, где прожила всю свою жизнь, воспоминания, боль и утраты. Новое и неизведанное ждало впереди. Я хотела в это верить.
Поезд уносил меня вдаль глухой ночью. Колёса стучали, переговариваясь и дребезжа. И этот звук успокаивал, убаюкивал. В корзинке мирно спал рыжий Антон (так я назвала своего кота). За окном вагона мелькали огни, но я крепко спала на верхней полке и не видела снов. И это тоже показалось мне хорошим знаком: тени прошлого оставили меня в покое; будущее сулило спокойствие и мир измученной, надломленной душе.
Я уезжала, чтобы начать строить жизнь заново.
Часть 2. Глава 1
В пункт назначения я прибыла поздним утром. Меня встречал маленький патриархальный городишко с жёлтым обшарпанным вокзалом и стареньким железнодорожным мостом.
Нестерпимо ярко светило солнце, отражаясь в лужах недавно прошедшего дождя. Толстые и ленивые голуби важно вышагивали по асфальту, воркуя и любуясь своим отражением в воде. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, ощущая запах влажной земли и зелени.
Шла медленно, разглядывая пейзажи и постройки, людей, что шли навстречу и улыбались. Смутно, где-то на уровне подсознания, показалось, что я когда-то жила здесь. Может быть, очень давно, в прошлой жизни, но это было. Трава, пробивающаяся сквозь бетонные плиты, одинокая афиша фильма, идущего в местном кинотеатре, люди, спешащие по своим делам. Была я, бредущая в поисках новой жизни.
Город, где жила Анастасия… Я готова полюбить его только за то, что этим воздухом дышал когда-то бесконечно дорогой мне человек, который понимал меня и дал так много.
Дом я нашла быстро, то ли руководствуясь интуицией, то ли следуя чётким указаниям отца. А может, помогло и то, и другое.
Он стоял на отшибе, словно сам по себе, смотрел на меня двумя небольшими окнами-глазами и выглядел одиноким, заброшенным, как древний старичок: сложенный из потемневшего от времени кирпича, с лучиками морщин-трещин по всему фасаду. Впереди – покосившийся забор, некогда окрашенный в зелёный цвет, а теперь облупившийся и трогательно-жалкий. Любому другому человеку домишко показался бы неказистым, перекошенным и просто-напросто убогим. Но только не мне.
В глубине двора при малейшем дуновении ветра сочно колыхался бурьян и заполонял собою каждый сантиметр земли. Чудилось: трава радуется тому, что живёт, дышит, зеленеет, но совершенно не понимает неизвестно откуда взявшейся свободы.
Я стояла как очарованная и не могла прикоснуться к калитке, испытывая странный, будоражащий кровь магнетизм, волнами окутавший меня с головы до пят. Раскачиваясь, словно в трансе, я простояла бы ещё очень долго, если бы не Антон. Он требовательно мяукнул хриплым басом, и я, вздрогнув, пришла в себя.
Сделав несколько шагов, решительно толкнула калитку, и она, скрипнув, легко открылась, словно приглашая войти. Когда я, наконец, одолела несколько ступенек крыльца, на меня навалилась невероятная усталость. От тяжёлого чемодана ныли руки, от ходьбы гудели ноги, горела стёртая пятка.
Я нащупала в кармане ключ и, не колеблясь, вставила его в замок. В голове шумело, а сердце выскакивало из груди от нахлынувших эмоций, но я не хотела разбираться в своих чувствах. Мне сейчас нужен только покой и отдых.
Дверь не поддавалась, пришлось налечь на неё плечом, чтобы открыть. Я затащила чемодан в коридор и, бросив его там, стремительно вошла в комнату, затем ещё в одну. Не разглядывала интерьер, не рассматривала детали. Всего лишь пыталась найти место для отдыха.
Наконец, взгляд остановился на широком диване. Я рухнула на него без сил и облегчённо вздохнула. Не знаю, что творилось со мной тогда: то ли я заснула моментально, то ли провалилась в глубокий обморок. Помню только прилив облегчения во всём теле и восхитительно-яркий свет, вспыхнувший в голове: «Дома!».