Проснулась далеко за полдень. В комнате царил полумрак, но из-за неплотно задвинутых штор вырывался солнечный луч и широкой полосой ложился на стену чуть выше моей головы. Чувствовала себя легко и спокойно: сон смыл тяжесть с души, словно выпустила из рук огромный камень, а теперь хотела летать, но пока что не могла – не выросли крылья.
Долго лежала, бездумно пересчитывая пылинки, что беззаботно кружились в солнечном луче. Антон тёплым комочком спал в ногах. И это было тоже приятно. Осторожно соскользнула с дивана, стараясь не потревожить его сна, и медленно подошла к окну.
Одёрнула тяжёлые шторы, захлебнулась бьющим в глаза солнцем и несколько минут стояла, согреваясь. Затем не спеша прошлась по всем комнатам, не пропуская взглядом ни единой вещи, детали, обстановки быта. Я притрагивалась руками ко множеству предметов, не замечая, что к пальцам пристаёт пыль.
Светлая кухонька с белыми кружевными занавесками на окнах – небольшая; но уютная: газовая плита, деревянный столик, навесные шкафчики. Проходная комнатка больше смахивала на библиотечный зал: от пола до пололка высились самодельные стеллажи, забитые книгами.
В крохотной спальне стояла большая железная кровать, доисторический шифоньер ручной работы и массивный стол с настольной лампой у окна.
В большой комнате, где я отдыхала, разместились потёртый кожаный диван, старинный комод с телевизором, два кресла, сервант с посудой, круглый стол, покрытый кружевной скатертью и старое пианино.
Тепло – вот что думала я, рассматривая своё наследство. Кругом пыль, но дом не казался вымершим или нежилым. Всё какое-то родное и близкое, и нет ощущения, что я здесь чужая. Нет неловкости или страха, какой бывает, когда попадаешь в чужие дома или квартиры.
Особенно тронула меня растительность на подоконниках и полках: зелено везде, во всех комнатах. Горшки с поддонами – может, потому большая часть растений не погибла. Первым делом я прошлась и полила каждый цветочек, оборвала сухие листья и завядшие стебли.
Рыхлила и пересаживала, проводила руками по зелёным побегам и думала: здесь душа Анастасии, частичка её доброго и щедрого сердца.
До конца дня я, переодевшись в джинсы и футболку, занималась уборкой: мыла полы, протирала полки, мебель и книжные переплёты, драила до блеска оконные стёкла и чувствовала себя хозяйкой, хранительницей очага. Наконец-то я обрела что-то своё, по праву принадлежащее только мне.
Я была наследницей. И дело не в собственности, не в стенах и вещах, что мне достались, нет: я унаследовала дух Анастасии, что жил и дышал в каждой мелочи. Что по сравнению с этим золото и бриллианты? Всего лишь металл и стекляшки. У меня появился целый мир самых лучших, самых дорогих на земле драгоценностей.
К вечеру я устала физически, но чувствовала себя на подъёме, энергия выплёскивалась через край. Ужинали мы с Антоном на кухне, мамиными пирожками: выходить из дома и искать магазин не хотелось, поэтому довольствовались тем, что имелось в наличии. Я заварила чай и обследовала кухонные шкафчики. От Анастасии остались крупы и специи, чай и кофе, а потому голодная смерть нам с котёнком не грозила.
– Живём, мой друг Антон, – потрепала я рыжего красавца, – у нас теперь всё по-другому. А ещё – всё своё.
Наевшись до отвала, я долго смотрела телевизор, совершенно не понимая, что смотрю. Фильмы сменялись прогнозами погоды и новостями, голоса из ящика вещали о чём-то, а я блуждала мыслями где-то далеко-далеко, прислушиваясь к себе. Мне хорошо – и это главное.
Далеко за полночь уснула на диване, прижимая к себе урчащего Антона, и во сне мне чудилась заботливая рука Анастасии, убиравшая непослушные прядки волос с моего лба…
Проснулась я рано – ещё не было и семи часов. И хотя ослабевшие после болезни мышцы ныли от непривычной физической нагрузки, чувствовала себя вполне отдохнувшей. Ещё раз прошлась по своим владениям и при свете дня внимательно осмотрела наследство. Дом сиял чистотой. В нём, переплетаясь, уживались старина и современность: новые обои, газовое отопление и водопровод соседствовали с древней мебелью, зачитанными до дыр книгами и подталкивали к мыслям о гармонии, которую я ощущала. В душе царили спокойствие и радость.