Очень скоро мы перешли на «ты» и разговаривали, словно знали друг друга давно.
– Юрочке наконец-то повезло с секретарём, – в её глазах лучилось веселье. – Он у меня, видишь, строгий очень, на вид неприступный – воспитан так. Не признаёт разных вольностей, что хорошо с одной стороны. А с другой – людям сложно с ним. Строгость – она отталкивает, и не каждый может понять, каков он на самом деле.
– Оля, я прошу тебя, – морщился, как от зубной боли, шеф и поджимал губы, но уже не мог никого напугать.
– Да-да, я знаю, что пристрастна, – горячилась Ольга, – но иногда хочется, чтобы и другие видели в нём не только Великого и Ужасного, а и просто человека со своими привычками, интересами, маленькими слабостями.
Я невольно вздрогнула, чем вызвала улыбки: по-моему, всё семейство в курсе, как за глаза называли шефа. И Юрий Владимирович – не исключение.
Ольга мечтала доказать всем, что её Юрочка не такой уж и монстр, и поэтому предложила устроить новогоднюю вечеринку для сотрудников.
– Юрочке одному не справиться, – доверительно излагала она, – а неформальные отношения коллективам только на пользу. Шум, смех, шутки, веселье – что может быть лучше? Я придумала этот вечер давно, но мне нужна пара резвых ног и хорошая голова в помощь. Поэтому я пригласила тебя в гости, Марина. Для пользы, общения, ну, и из женского любопытства: хотелось увидеть внучку Анастасии. Мы понятия не имели, что у неё были родственники.
– Вы тоже были знакомы?
Ольга кивнула и мягко улыбнулась:
– Володя приходил к ней заниматься английским. Думали, она одна-одинёшенька в этом мире. Никто никогда не приезжал к ней, не навещал.
Я грустно покачала головой. Нечего сказать в своё оправдание. Сердце сжималось от боли и утрат. Ещё раньше, только увидев близняшек, вдруг подумалось, что, не случись несчастье, я бы уже прижимала к груди своего ребёнка. А теперь, слушая об Анастасии, чувствовала немой укор, от которого на душе становилось пусто, тоскливо и холодно.
Я сглотнула ком в горле и подавила непрошенные слёзы.
– Мы не знали об её существовании, пока однажды она не переступила порог нашего дома. Я ей не родная, а двоюродная внучка. Анастасия была тётёй моего отца. Она не позволяла приезжать к себе. Наверное, я зря слушалась её. А теперь я здесь, в этом городе, где она прожила жизнь. Мне так её не хватает, но уже ничего нельзя изменить.
Ольга мягко сжала мою руку и успокаивающе погладила пальцы:
– Не надо себя винить. Жизнь непредсказуема. Анастасия прожила прекрасную жизнь, долгую и светлую. До последнего была бодра и энергична. Накануне Володя приходил к ней заниматься, а утром её увезли в больницу. По её просьбе Вова телеграмму вам отправил. А пока твой отец приехал, её не стало. Говорят, перед смертью она шептала «Мария». Наверное, молилась.
Я промолчала. «Мария – это я!» – хотелось крикнуть и выкричаться, но зачем бередить душу и огорчать хороших людей? Я и так знала, что Анастасия умерла в то время, когда врачи боролись за мою жизнь. Хорошо, что никто не спросил, а где же находилась я, когда Анастасию хоронили. Вряд ли смогла бы ответить. Поэтому молчала, судорожно пытаясь дышать ровно и успокоить сердце, грохотавшее в груди, как скорый поезд, что мчится на бешеной скорости.
Ольга поняла, что коснулась болезненной темы, а потому безо всякого перехода начала рассказывать о планах, связанных с предстоящей вечеринкой. Вскоре мы увлеклись, спорили, размахивали руками, обсуждали детали. Не думала, что организация праздника так увлечёт меня.
У неё настоящий, искренний, самобытный талант. У неё фантазия зашкаливала, и задумки такие интересные, что хотелось слушать, открыв рот, и удивляться чуду, что походило на маленькие волшебные часики, где каждая минута – повод для открытий.
– Видишь, мыслей у меня много, но всё это только на словах. А на деле нужна помощь: физически я не смогу сделать покупки, украсить комнаты и полноценно приготовить реквизит. Надеюсь, что ты согласишься стать недостающим звеном. Для нас это так важно. Очень хочется, чтобы ты сказала «да».
Ей невозможно отказать. И я улыбнулась, не в силах противостоять чарующей улыбке Ольги.