– Ну, хорошо, – сдался Юрий Владимирович, – пусть будет по-вашему. Я первый поклонюсь тебе в ноги, Марина, если ты докажешь свою правоту. Но только одно условие: все фокусы проводите на моих глазах. Так будет спокойнее.
– Как скажете, шеф, – улыбнулась я и развела руками.
Так закончилась моя проба сил в доме Иноковых. Володя вновь вызвался меня провожать, всю дорогу бурчал на отца и рассказывал, что верит в мои силы и способности. Я слушала его рассеянно и поддакивала невпопад. Думала о случившемся и продолжала анализировать то, что увидела сегодня.
Остаток вечера я провела на кухне, за чашкой чая, разговаривая с котом. Я устала, но ещё бурлила внутри, поэтому не терзала самоучитель, а рухнула в постель и почти сразу провалилась в сон.
Под утро я проснулась, изнывая от неудовлетворённости. Тело снова горело, внутри всё сжималось от стыда и чувственного голода: снилось, будто мужские руки ласкают меня. Нежные ладони прикасались трепетно, как к божеству, как к единственной женщине на свете…
Не раздумывая, я встала под холодный душ и мрачно размышляла над тем, что бывает с глупыми дурочками, которых терзает зной среди зимы. За окном серело: начинался ещё один день.
Часть 2. Глава 4
На работе шеф встретил меня угрюмо-изучающим взглядом. Спрашивать ничего не стал, но я поняла, что разговора не избежать. Юрий Владимирович в своём репертуаре: вначале работа, а личная жизнь – потом. До перерыва дышалось спокойно, но как только часы плавно перешли на одну минуту первого, шеф пригласил пообедать в кафе напротив.
– Поговорим? – кратко осведомился он, как только мы расположились за дальним столиком. Я стойко выдержала его тяжёлый взгляд.
– Готова говорить с вами о чём угодно. После вчерашнего вечера вы в праве потребовать некоторых объяснений, а я готова их дать.
– Слишком витиевато говоришь, – поморщился шеф, – времена девятнадцатого века в прошлом.
Он помолчал, всматриваясь в окно.
– Я почти не спал сегодня, –Юрий Владимирович продолжал протирать дыру в оконном стекле. – Ольга тоже. Старательно изображала, что предаётся сну, но я слишком хорошо знаю её, чтобы обмануться. Твоё вчерашнее представление мы не обсуждали, поэтому пришлось многое передумать самостоятельно. Кто ты, Марина Штейн?
Шеф перевёл на меня взгляд – плотный и непроницаемый, как сейф, холодный, как металл на морозе. Захотелось поёжиться, но я выдержала и глаза отводить не стала.
– Слишком часто я слышу этот вопрос. И у меня нет другого ответа: я – это просто я. Не упала с неба, не пришла, чтобы вас дурачить или тревожить. Я не знаю, откуда это берётся в человеке. Не знаю, откуда появилось во мне. Люди, когда сталкиваются со мной настоящей, пугаются моих талантов. Я предпочитаю называть их даром. И был только один человек, который воспринимал меня серьёзно, как есть. Не искал скрытых пороков или неправильности.
– Анастасия, – утвердительно произнёс шеф.
Я кивнула.
– Без неё меня бы не было. Не ведаю, какой бы я выросла, если бы не она. Анастасия просила не открываться миру. Но я не могла жить в изоляции: сталкиваясь с болью, нельзя оставаться в стороне. Кто нуждался в помощи, тот получал её. Ни одному человеку я не навредила, поверьте.
Нам принесли заказ, но ни шеф, ни я к еде не притронулись.
– Я встретил Ольгу совсем юной, – неожиданно проговорил Юрий Владимирович. – Мы столкнулись в музее изобразительного искусства. Она шла и улыбалась. Ямочки на щеках и подбородке, свет в глазах солнечный. Только глянул на неё и понял, что пропал. У неё – строгие родители. До сих пор не смирились и не приняли меня. Она – единственная дочь, высокопоставленный папа, интеллигенция до седьмого колена или глубже. И я… никто. Мы поженились тайно, жили в нищете и были счастливы. Потом родился Вовка, и старики смягчились. Но свою империю я создал сам, без их денег и связей. Потом родились близняшки, и всё шло хорошо, пока мы с Ольгой не попали в автокатастрофу. Никто не винит меня в случившемся больше, чем я сам. Три года сквозь круги ада и нулевой результат. И надежда – всё ещё надежда, что случится чудо. Но уже не такая яркая, как поначалу. И вдруг появляешься ты. Не медицинское светило, не новейшая технология, но человек, который может заставить верить нестерпимо, до боли. И как потом из этого выкарабкиваться снова?..