– Вначале успокойся, а потом поговорим.
– Нет, сейчас! – о каком «успокойся» могла идти речь?!
– Ты не сошла с ума, тебе всё это не снится. Ты в полном порядке, Мария.
Я нервно прошлась по комнате, взмахнула рукой и почувствовала, что страх отпускает. Собственно, даже если это галлюцинации, почему бы не поговорить с самой собой? В конце концов, для себя я полностью безвредна. Эти мысли привели меня в чувство.
– Ну, хорошо. Что тогда? И кто ты?
– Анастасия звала меня Домиником.
– Анастасия?! – чем дальше, тем нереальнее. Я рухнула назад на диван.
– Да, Анастасия. Она объяснила, что это имя сочетает в себе два слова, которые подходят ко мне: Дом и Ник, – спокойно шептал голос в моей несчастной башке. – Вообще-то она сказала, что я очень странный домовой.
Я вытаращила глаза и замерла.
– Странный? Домовой? – выпалила, недоверчиво дёрнув плечом. И тут до меня дошло. Я рассмеялась: – Ну конечно! Как же я сразу не догадалась! Надкушенные яблоки, мокрые полотенца, политые цветы, чистая ванна!
Я продолжала смеяться, пока смех не перешёл в рыдания. Но это были уже слёзы облегчения. Прямо из воздуха на колени упал платок.
– Вытрись и успокойся. Я делал это специально. Хотел, чтобы ты заметила меня. Я пробовал разговаривать с тобой, но ты не слышала, хотя Анастасия уверяла, что ты так же, как и она, сможешь меня услышать.
Я шумно высморкалась. Очень хотелось умыться, но я пока не решалась покидать диван.
– Ну, вот. Не слышала. Да и не могла. Дар вернулся недавно. Но я и раньше не пыталась слушать мысли всего мира. Почему бы тебе не разговаривать в голос, как все нормальные…
Я запнулась, пытаясь подобрать слово, да так и глотнула окончание. Назвать человеком невидимого собеседника язык не повернулся.
– Ты не услышишь моего голоса, Мария. Анастасия не могла. Мы разговаривали только мысленно.
– Ну, хорошо. Допустим, – кажется, я начала успокаиваться. – Но меня же ты слышишь?
– Я слышу и мысли, и голоса людей. Только меня не слышит и не видит никто. Кроме Анастасии. И тебя. Но я ведь и не человек. Так она мне объяснила.
Послышался вздох. Я нахмурилась: почудилось или нет? Тряхнула головой.
– Объяснила? А ты сам, я так понимаю, не догадывался об этом?
– Нет.
Я приподняла бровь и, соглашаясь, кивнула.
– Конечно, о чём речь, – произнесла с плохо скрытым сарказмом. – Так вот, любезный Доминик. Или как там тебя ещё. Я не только слышу тебя, но и ощущаю. Ты прикасался ко мне. И уж можешь поверить: ты не бесплотный дух.
Невнятный возглас был мне ответом. Я снова кивнула: так и есть. Я его слышу. И чувствовала прикосновение к щеке.
– Вот. Слышу же, – подтвердила вслух.
– Ты слышишь мой голос? – недоверчиво переспросило чудовище (так я в уме окрестила этого… это существо).
– Слышу.
Мужской голос, а не шёпот в мозгах. Значит, я не сошла с ума, и чудовище действительно существует.
– Не называй меня чудовищем.
Я вздрогнула. Всё время разговаривала вслух, и в голову не пришло, что он читает мои мысли. Провела рукой по лбу и щекам. Я пылала. Встала и подошла к столу. Бокалы разбиты, какая жалость. Хлебнула шампанское прямо из горлышка, закашлялась и хлебнула ещё раз.
– Не пей эту гадость.
– Не указывай мне, – огрызнулась я и прошлась по комнате, размахивая бутылкой как дирижёрской палочкой в такт своим мыслям. – Давай по порядку. С самого начала. Ты живёшь в моём доме и достался в наследство от Анастасии. Так?
– Так, – ответили мне угрюмо.
Я не стала на этом зацикливаться и продолжила:
– Тебя зовут Доминик, и ты домовой.
– Да.
– Ты можешь всё видеть и слышать, разговаривать вслух и мысленно.
– Да.
– Я слышу твои мысли и голос, ощущаю твои прикосновения и…
Части головоломки сошлись. Я замерла, чтобы через секунду взорваться:
– Так это ты трогал меня по ночам! Это ты! – выпалила с надрывом. Бешенство росло внутри и рвало на части: – Ах, ты тварь, дрянь, сволочь!