Я хватала всё, что попадало под руку, и швыряла в невидимого противника. Первой жертвой стала полупустая бутылка шампанского.
– Кто дал тебе право пугать меня? Я чуть с ума не сошла, придумывая оправдания поступкам, которые не совершала! Я убью тебя!
– Я не знал, что ты что-то чувствуешь. Прости.
– Прости? Вот так просто – раз – и прости?
Я почувствовала, как к моей руке прикоснулись.
– Не смей меня трогать! – взвизгнула и вырвала руку. – Никогда и ни за что! Я живая, и моё тело – это моё тело!
Я бурлила, кричала, размахивала руками. Домовой молчал. В какой-то момент я поняла, что иссякла, выдохлась. Устало упала в кресло, провела рукой по пылающему лицу.
– Ты здесь? – спросила, чтобы не слышать тишину.
– Рядом, Мария.
Хороший домовой, покладистый. Стоит, молчит, слушает, как я кричу, и терпит.
– Это ты подъедал мои запасы. А я удивлялась, куда продукты исчезают.
– Я такой же, как вы, люди. Ем, сплю, хожу в туалет, умываюсь.
Покорности, конечно, в нём ни на грамм, но спокойствия – хоть отбавляй.
– Но ты не человек.
– Да. Потому что меня никто не видит, не слышит, не ощущает, – повторил терпеливо, как для умственно отсталых.
– Вздор!
– Но это правда. Ты первая. Даже Анастасия иногда проходила сквозь меня.
Я уставилась в пространство, ничего не понимая. Домовой пояснил:
– Люди не чувствуют моего тела. Для них я нематериален. Проходят, как сквозь открытые двери.
– А я… а я хоть раз прошла сквозь тебя?
Почему-то даже сама мысль, что я могла проходить через тело чудовища, была мне неприятна.
– Нет. Я избегаю столкновения с людьми. Наверное, это и к лучшему. Я мог напугать тебя.
Я усмехнулась.
– Да ты и так… произвёл неизгладимое впечатление.
Он молчал. А я не знала, что делать.
– Замечательный вечер, – пробормотала, поднимаясь из кресла.
– Это так неприятно, когда кто-то проходит сквозь тебя.
Я застыла. От слов домового повеяло двусмысленностью и горечью
– Это больно?
– Неприятно.
– Ты кормил моего кота, – обвинила я домового.
– Кормил, – согласился он. – И поливал цветы. И ставил книги на место. Укрывал тебя и выключал свет. Держал ночью за руку и твердил, что всё будет хорошо.
– А я думала, что ко мне приходит Анастасия, – так рушились иллюзии. – Ты, наверное, обо мне всё знаешь, – горечь не хотела уходить с языка.
– Только то, что рассказывала Анастасия и ты сама, беседуя с котом. Я никогда не лез в твои мысли.
– Хоть в этом хватило такта, – я прикрыла глаза, чувствуя, что вспыхиваю.
– Не буду оправдываться. Ещё раз – прости.
– Как же мы теперь жить будем? – вырвалось невольно. Мир кружился, сужался, а я не могла обрести надёжную почву под ногами.
– Как и прежде. Я поселился в комнате Анастасии. Ты редко туда заходишь. Хочу лишь одного – общаться. Мне очень одиноко.
Вот же… тоскующее существо в ночи. Не выгонять же на самом деле.
– Слушай, уже глубокая ночь. Я устала. Давай-ка разойдёмся по комнатам и как следует выспимся. И никаких больше э-э-э… ночных прикосновений. Спокойной ночи, Доминик.
– Зови меня Ник, как и Анастасия.
– Хорошо, пусть будет Ник, – сил спорить уже не оставалось. – А теперь спать.
И я наконец-то отправилась в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Из груди вырвался нервный смешок: всклокоченная, с запутавшимися волосами, щёки горят, платье задом наперёд.
Отличное приключение в канун Нового года. Собираясь спать, я вспомнила искажённое страхом лицо Алексея, летящие в него предметы и рассмеялась. Интересно, о чём подумал экс-жених? Смешон и жалок. Удрал, бросив меня в непонятной ситуации.
Может, это и к лучшему, – думала я, – что домовой не дал переспать с Алексеем. Всё равно ничего хорошего не получилось бы с этим парнем. Услаждать тело и ощущать пустоту в душе – не моё.
Тихо текло время – тикало часами на стене, а я лежала и смотрела в темноту. Тук-тук – стучало сердце. Тик-так вторил механизм. Приближался Новый год к планете, а у меня – новая точка отсчёта. В моём доме жил домовой. Нечистая сила, чудовище с руками мужчины. И я пока не знала, что делать со свалившимся на голову «наследством» от Анастасии.