Меня часто мучили странные, полные предсказаний и недомолвок сны. Нередко, проснувшись, я предугадывала события. Мама пугалась, бабуля Вера восторгалась.
– Марина – ясновидящая! – безапелляционно заявляла она, гордо целуя меня в лоб,– вот увидите, девочку ждёт великое будущее.
Папа снисходительно улыбался. Мама тревожилась и порывалась показать меня врачу.
– Нет, Эля, – твёрдо обрывал мамины страхи отец. – С Машей всё в порядке. Она лишь острее чувствует, осязает и видит этот мир. Прими её такой, какая она есть.
И всё на время успокаивалось. До следующего всплеска моих странностей.
Когда мне исполнилось пять, произошло событие, перевернувшее впоследствии всю мою жизнь.
Это случилось летней душной ночью. Проснувшись, как от толчка, я прошлёпала босыми ногами в комнату родителей и, растолкав маму и папу, прошептала, возбужденно блестя глазами:
– Она приедет сегодня. Старая, но добрая. Да ещё благородная. Надо ей торт испечь.
Я размахивала руками и глотала окончания слов, пытаясь объяснить, что пригрезилось во сне. Мама уложила меня в постель, и я почти мгновенно уснула, успокоенная теплой рукой, что ласково перебирала мои волосы.
Утро ворвалось в дом ярким солнцем и запахом выпечки. Звонок в дверь застал меня в ванной, когда я умывалась и чистила зубы. Толком не вытерев лицо, я выскочила в коридор и решительно щёлкнула замком.
Часть 1. Глава 3
На пороге стояла незнакомка из сна. Высокая, худая, прямая, как палка, она смутно напоминала то, что бабушка Вера называла «истинная леди». Седые волосы туго стянуты тяжёлым узлом на затылке, а умные, проницательные, неожиданно молодые, жгуче-чёрные глаза с интересом оглядывали меня с головы до ног.
Безукоризненно-классическое черное платье. Белый кружевной воротник, сколотый у горла массивной брошью, волнами спадал на плечи. В левой руке – большая сумка.
Незнакомка провела тонкими, аристократическими пальцами по моей тёмной, всклокоченной со сна гриве, и удовлетворённо улыбнулась:
– Истинная Штейн. Вы позволите мне войти, милочка?
Очарованная её властным сочным голосом, я судорожно глотнула слюну с остатками зубной пасты и, отойдя в сторону, впустила в дом величавую даму.
Мама, встревоженная моим долгим отсутствием, выпорхнула из кухни и замерла, удивлённо разглядывая неожиданную гостью.
– Анастасия Штейн, лапушка, – представилась величавая старуха с нескрываемым достоинством, – я тётя вашего мужа и твоего папы, – продолжила она, обращаясь поочередно то к моей матери, то ко мне.
Мама широко улыбнулась и приглашающим жестом указала на гостиную:
– Здравствуйте, а мы вас ждали. Проходите в комнату.
Старуха заинтересованно посмотрела на маму, и та поспешила пояснить:
– Мариночка ещё ночью сказала, что вы приедете.
Поймав её пристальный взгляд, я постаралась поскорее спрятаться за спину матери и, успокоенная тем, что меня не видят, оправдываясь, пробормотала:
– Вы мне приснились. Правда-правда…
Анастасия удовлетворённо рассмеялась, и её смех, так похожий на отцовский, совершенно успокоил меня. Я вышла из-за маминой спины, доверчиво взяла Анастасию за руку и провела в комнату.
Так в нашей жизни появился ещё один член семьи.
Анастасия Штейн оказалась незамужней тётушкой моего папы. Его родители умерли задолго до моего рождения, а о тёте папа почти ничего не знал.
– Ей, наверное, лет сто, – доверительно прошептал он маме, но, поймав её укоризненный взгляд, поспешно добавил:
– Ну, по крайней мере, восемьдесят. Она – старшая сестра моего отца. Я смутно помню её.
Потом он ещё долго и сбивчиво рассказывал что-то «о гордости Штейнов», которая прямо-таки воплотилась в этой чопорной старухе.
Все эти подробности меня волновали мало, за исключением самой «бабушки Штейн», как я мысленно нарекла нашу новую родственницу. От неё веяло стариной и загадочностью, и это очень притягивало.