Решение, как всегда, пришло неожиданно. Я однажды мысленно «поставила» нужную книгу и добилась результата. Правда, оказалось, что, пытаясь мысленно поставить книгу перед глазами, я подняла её со стола. Так выяснилось, что я научилась двигать предметы, не прикасаясь к ним.
В последнее время я немного охладела к работе: голова постоянно была забита новой информацией. Нет, работала я, как всегда, но вкладывала во всё меньше души.
Шеф настойчиво приглашал в гости, но я отказывалась, ссылаясь на вечную занятость.
– Скрытная ты какая-то стала, Марина, – не выдержав, пробурчал однажды Юрий Владимирович. – Порой мне кажется, что мы чем-то невольно тебя обидели.
– Нет, что вы, – смутилась я. – Тут другое. У меня сейчас сложный период. Хочу разобраться в себе, подумать. А такие вещи лучше делать наедине с собой. Обещаю: всё вернётся, и я ещё надоем вам. А пока позвольте мне двигаться по жизни самостоятельно.
Шеф не сводил с меня подозрительного взгляда, но спорить не стал, возражать тоже. Разговоры о том, чем я занимаюсь по вечерам, больше не поднимались, но я нет-нет, да замечала, как он невольно следит за мной глазами. Я неизменно передавала приветы всему семейству, но в гости пока ходить не спешила.
Часть 2. Глава 11
Заканчивался март. В воздухе чувствовалось приближение весны. Снег то выпадал, то таял; солнце с каждым днем светило ярче. Звенела капель, птицы возбужденно щебетали, пахло свежестью и сырой землей.
Именно в эти дни конца марта Ольга встала на ноги и, вначале неуверенно, держась за стенки, начала ходить. Игнорировать такое событие я не могла, и поэтому в субботу решила сходить в гости. Испекла торт, купила цветы и в полдень прибыла к Иноковым.
Как всегда, меня встречали бурно, всей семьей. Вот только Володя стоял в стороне, наблюдая за всеобщим помешательством. За месяц, что я его не видела, он подрос, немного похудел и выглядел совсем взрослым.
Ольга впервые подошла ко мне самостоятельно, и мы долго обнимались, одновременно плача и смеясь от счастья. Хорошо хоть торт Юрий Владимирович предусмотрительно забрал у меня из рук, а то его постигла бы та же участь, что и бедных тюльпанов – они упали на пол. Борман непременно разорвал бы их на мелкие кусочки, если бы вопли близняшек не отогнали пса от букета.
Я стойко принимала справедливые упрёки, улыбалась и радовалась: мне их по-настоящему не хватало. Ольга пожурила за долгое отсутствие и сетовала, что я даже не осталась на корпоратив в честь Восьмого марта, хотя в подготовке принимала посильное участие.
– У меня очень много дел, – оправдывалась, зная, что не смогу ничего объяснить, но, правда, Иноковы тактично ни о чём не расспрашивали.
– Ну, девочки, не грех выпить по капельке за успех! – сказал шеф, откупоривая бутылку шампанского.
Весёлый, взбудораженный, прядь небрежно падает на лоб. Совсем мальчишка, а не строгий босс. С Володькой как старшие братья.
– Я не пью, – поспешно накрыла свой бокал рукою.
Иноковы переглянулись, но уговаривать не стали.
– Тогда кофе, – предложила Ольга.
– Лучше чай, – пробормотала беспомощно, чувствуя себя неловко.
О, эта долгая пауза, недоумение на лицах, пока клан Иноковых переваривал ряд моих отказов.
– Марина, кажется, полностью поменяла привычки, – нарушил молчание Володя.
Он прищёлкнул пальцами, словно его «осенило»:
– Может, ты беременна? – он задал вопрос с деланной бравадой, но я чувствовала дрожь и горькое отчаяние в спутанных мыслях мальчишки.
Стало жарко от удушливой волны. Старшие члены семьи смотрели с тревогой.
– Такое могло прийти в голову только тебе, – выдавила из себя, понимая, что так думают все. – Уверяю, это ничем не обоснованные догадки. После болезни я веду другой образ жизни. Слежу за своим здоровьем. По-моему, это нормально.
Они глядели во все глаза. Заботы Ника и режим сделали своё дело: я перестала быть болезненно-тощей, округлилась в нужных местах. Наверное, мне не поверили, но спрашивать ни о чём не стали.
Засуетилась Ольга, завозились Вика и Анжелика, подвизгивал любвеобильный Борман. Неловкость спала, как шелуха, но я чувствовала её шуршание под ногами отголосками всеобщей растерянности.