– Мы разве знакомы? – я не удивилась, но чувствовала, что продолжаю испытывать неловкость от пристального взгляда белесых глаз.
– С вами, юная леди, – нет, – древний дед говорил медленно, словно тщательно подбирая слова. Я машинально отметила легкий, едва заметный акцент. – Но в том, что вы – Штейн, я не имею ни малейшего сомнения, – продолжал седой аристократ, – та же осанка, поступь королевы, что не замечает подданных, черные глаза и… волосы, моя милая. Ваши чудные штейновские волосы, спадающие до талии. Когда я увидел, как вы распускаете тугой узел, у меня уже не оставалось сомнений, дорогая.
Его надтреснутый, как сук древнего дуба, голос царапал слух, но поражал трезвостью суждений: этому мастодонту, наверное, лет сто. Уважая его старость, я не стала копаться в его мыслях, хотя меня так и подмывало это сделать. Я вежливо ждала, что последует дальше.
– Вы не удивлены? Впрочем, даже если подобное чувство посетило вас, настоящая Штейн никогда не унизится, чтобы это показать. Ещё одно подтверждение, что я не сплю.
Старик разразился сухим лающим смехом, обнажая ряд безупречных, неожиданно белых зубов. Его усики подёргивались при каждом звуке-кашле.
– Скорее всего, Анастасия изменила-таки собственное мнение о браке и родила наследников.
Вот уж точно: я совсем не удивилась, услышав имя несравненной бабушки Штейн. Наверное, не было человека в этом городе, который бы не знал её.
– Нам пора познакомиться, – продолжил монолог старый аристократ. Он отпустил, наконец, успевшее одеревенеть под его пальцами предплечье и, протянув руку, представился:
– Антоний Евграфович Бортнев, самый близкий друг детства и юности Анастасии Штейн. Вы, как я догадываюсь, ее внучка?
– Марина Штейн, – представилась я, вкладывая ладонь в цепкие пальцы нового знакомого, – двоюродная внучка Анастасии Штейн, родная дочь ее племянника. Анастасия так и не изменила своего отношения к браку и замуж не вышла. Хотя, если разобраться, я действительно являюсь ее наследницей. И по духу, и по крови.
– Вот как… – он еще раз цепко осмотрел меня с головы до пят. – В общем-то, это не играет никакой существенной роли. Вы – здесь, значит она действительно любила вас. Я не видел Анастасию многие годы. Почти семьдесят лет прошло. Целая жизнь.
Мужчина задумчиво потупил взор, витая где-то в воспоминаниях. Все это время он продолжал стискивать мою руку, не желая отпускать. Через минуту он встрепенулся и предложил:
– Нам надо отметить это событие. Такая неожиданная встреча. Надеюсь, вы не откажете старику? Здесь неподалеку есть довольно уютное кафе, где мы можем посидеть и поболтать немного.
Я машинально кивнула, хотя точно не знала, чего хочу: удовлетворить любопытство или уйти домой.
– Тогда прошу, – небрежно махнул он в сторону чёрной блестящей машины, что диковинным заграничным жуком резко выделялась на фоне грязной, размытой дороги.
Я осторожно села в салон автомобиля и успокоилась, окутанная запахом дорогого табака и кожи. Антоний Евграфович сел рядом и отдал краткий приказ водителю, который скорее напоминал огромного быка, нежели человека: его широкие плечи закрывали почти весь передний обзор.
– Это Майкл, мой шофер, – кратко пояснил новый знакомый. Я сочла за лучшее промолчать. Через несколько минут машина мягко притормозила возле кафе с экзотическим названием «Манго».
Старик предупредительно открыл дверцу и подал руку, помогая выйти. Такая непривычная галантность. Мой кавалер провёл меня в почти пустой зал кафе, усадил за столик и заказал мороженое (от всего остального я вежливо отказалась).
– Ну а я, с вашего позволения, милая дама, выпью рюмочку настоящей русской водки.
На столе появился маленький графинчик, какая-то закуска.
– Если вы не против, я закурю. Мои няньки разрешают выкуривать не больше одной сигары в день, и обычно я делаю это вечером, но сейчас особый случай. Надеюсь, вы меня не выдадите.
Я молча кивнула, с интересом наблюдая, как старик любовно раскуривает толстую сигару, наслаждаясь каждой затяжкой. Он удобно уселся на стуле, вытянув под столом длинные худые ноги. Сквозь выпускаемый колечками дым он продолжал рассматривать меня. Тщательно и скрупулезно. Меня, правда, это уже не раздражало.
– Как прихотлива судьба. Анастасия любила детей и была создана, чтобы стать матерью. Но судьба, милая моя, у каждого своя. А вы очень похожи на нее, детка. Очень. Я помню ее совсем молодой. Может, чуть постарше, чем вы сейчас.