– А я тоже видела вас, – неожиданно вспомнила я. Антоний Евграфович удивленно поднял вверх белые кустистые брови. – У Анастасии осталось много фотографий. Я люблю рассматривать их. Там есть и вы. Только очень молодой.
Он разразился лающим смехом.
– Не удивительно, дорогая. Не удивительно. Было время, когда мы с вашей бабушкой не разлучались. Я тайно любил ее многие годы. И глупо надеялся, что когда-нибудь… Но мечты так и не сбылись. Анастасия подарила сердце другому, а он разбил его на мелкие кусочки, исчезнув из ее жизни.
– Яков Палецкий, – уточнила я, хотя заранее знала ответ.
Старик еще раз окинул меня изучающим взглядом.
– Вот уж не думал, что вы знаете эту историю.
– А я и не знаю. Вернее, догадалась, – поспешно добавила, пытаясь придумать нечто более правдоподобное, чем объяснение, что увидела отрывки жизни сквозь призму рубиновых сережек.
– Да это уже и не важно, – вяло махнул рукой Антоний Евграфович, – все это такая древность, покрытая толстым слоем земли, не то что пыли. Мне девяносто восемь лет, детка. Я уже одной ногой в могиле, поэтому можно копаться в воспоминаниях и прошлом. Это никак не может навредить, поверь. Несмотря на возраст, у меня крепкое сердце и, слава Богу, ясный ум. Я рад, что уйду из жизни в здравой памяти. Для меня это важно. Много лет назад я покинул эту страну, потому что знал: жизнь закончилась бы для меня, если б я остался. Я умолял Анастасию уехать со мной, но она не захотела. Слава Богу, чаша лагерей и пыток миновала ее. Наверное, потому, что она исчезла, затерялась в этом городишке, где повстречалась с Яковом. Я знаю: она не струсила, просто порвала всё, что ее связывало, и уехала жить в то место, где была безмерно счастлива когда-то. А я, словно дым, растворился в этом мире. Потерял родину, но остался жив. Более того – преуспел. Я очень богат, детка. Правда, так и не женился. Но у меня был сын. Родной, хоть и внебрачный. Небеса случайно подарили мне эту радость. К сожалению, он умер восемь лет назад. Теперь я души не чаю в любимой внучке. Ей семнадцать. И она – прелесть.
Я заметила, как потеплели глаза аристократа, и тихо порадовалась вместе с ним. Он тряхнул седою гривою волос и добавил:
– Что-то я разболтался сегодня. Надоел вам, наверно.
– Что вы, – горячо возразила я, – напротив. Мне очень интересно все, что связано с Анастасией. Да и вы тоже интересны, – неуклюже сделала комплимент.
Старик, улыбаясь, приподнял несуществующую шляпу.
– Благодарю, леди. Не думал, что могу еще нравиться столь молоденьким особам. Я ведь долгие годы искал вашу бабушку. Негласно, правда. А потом меня осенило. Я вспомнил об этом городе, как оказалось, немного поздновато. Анастасия и тут умудрилась ускользнуть от меня. Теперь уже навсегда. Я так обрадовался, узнав, что она жива. Представлял нашу встречу, длинные, долгие разговоры о прошлом… Н-да… А потом она неожиданно умерла. Хотя, что уж тут неожиданного, в таком-то возрасте. Я клял себя, что не связался с нею раньше, не написал письмо, не позвонил… Мне хотелось, дураку, сделать сюрприз.
Антоний Евграфович рассеянно запутался пальцами в своих волосах, и хотя его лицо оставалось бесстрастным, в глазах мелькнули боль и отчаяние глубоко скорбящего человека.
– Но я все же приехал сюда. Пусть спустя какое-то время… Мне надо привыкнуть к мысли, что Анастасии больше нет. И вот решился. Приехал в этот город, чтобы навестить ее могилу, поговорить немного… Я стар, и моя жизнь уже ровным счетом ничего не стоит. Дела давно ведет племянник, я только изредка контролирую его. Денег моим близким хватит очень надолго. И поэтому решил оставить всё. Приехал сказать Анастасии, что остаюсь здесь. Умирать. И хочу, чтобы похоронили меня рядом с ней. Два глубоко одиноких человека должны быть рядом хотя бы в смерти.
Сердце сжалось от боли. Я смотрела на этого несгибаемого старика, и не хотелось, чтобы он умирал.
– А ваши близкие? – прохрипела я неожиданно севшим голосом. – У вас ведь есть племянник, внучка.
Мужчина безразлично сдвинул плечами:
– Их родина – там, а моя – здесь. Каждое дерево должно находиться там, где его корни. Мой сын родился, вырос и умер в другой стране. Моя внучка не знает языка, на котором мы говорим. Какая разница, где будет обглодано тело? Это для меня важно, чтобы на крышку гроба упала родная земля. Тем более, если рядом будет Анастасия. Вы не поверите, моя хорошая, всю дорогу сюда я вспоминал детство и Асю. И вдруг, всего лишь после двух дней моего пребывания здесь, увидел ее: живую, смеющуюся и бесконечно молодую. Мое сердце разорвалось бы, не будь оно столь надежным. В первую секунду показалось, что я сошел с ума.