Приятель мой спокойно приканчивает шницель. Вынимает салфетку, вытирает пальцы. Наконец изрекает: «Что ж, жена моя всегда потчует недурно. Не правда ли?» Указывает на незнакомку.
Прежде чем эти слова стали фактом, то есть прежде чем я поверил в возможность их произнесения, слышится ее шутливый протест: «Что ты говоришь, наши друзья подумают, что мы себя сами хвалим…»
«Всегда потчует недурно». Что верно, то верно, потчует недурно. Но ее здесь нет! Моя супруга — свидетель. Спросить, что ли? Почему я ничего не выясняю? Чтобы их не обидеть? Чтобы не сказали, что я сумасшедший? Мое молчание — вот настоящее сумасходство. Ее здесь нет, три дня назад я видел ее последний раз… Вскрикиваю, коротко и пискливо. Над моими бровями, подрагивая, устраивается рука. «Плохо тебе?» Незнакомка снова кидается в кухню, на этот раз за водой. «Что с ним? — хныкает мальчик. — Кто меня поведет в цирк?» Приятель, отдуваясь, вопрошает вернувшуюся незнакомку, не подсунули ли ей несвежее мясо. Удивленный его заботой, сам себе задаю вопрос: к чему этот припадочный писк, к чему я пугаю всех, если атмосфера в доме одна и та же, неизменная и даже лучше обычной. Конечно же, ладонь жены пересылает мне волны страха, ее смятенная обыкновенность заставляет меня признать святотатственность моих сомнений. От такой ладони можно заболеть окончательно и взаправду, надо отсюда выбраться, надо уйти. Но припадок не прекращается. Глотаю воду, благодарю, устраиваюсь в прежней позе. Незнакомка смотрит на меня участливыми глазами, приятель, положив ей руку на плечо, говорит тихонько: «Может, сыграем в кости, чтобы он рассеялся?» Мне становится ясно, что разгадки не будет — я не потребую объяснений, чтобы не стряслась катастрофа.
Мальчик снова спрашивает мать, поведу ли я его в цирк, она вспыхивает от неловкости и отправляет его спать. Малыш хватает меня за руку и декламирует: «Мили-тили, семерка по-крокодильи!» Вот как! Прощальный пароль, изобретенный мною совместно с сыном приятеля! Машинально наклоняюсь, целую мальчика в лоб — так я делал и раньше. Никакой разницы. Бездетным не уловить. Оцепенело гляжу, как мальчик пересекает гостиную, машет мне на прощанье рукой. «Какой славный!» — восклицает моя жена.
Глупый способ, каким прикрывает она свое состояние, снова меня разъяряет. Смогу ли я с ней жить дальше? Как она не поймет, что страшно не что иное, а эта легкость подмены — так может исчезнуть всякий, час-другой — и привыкнется, благо тебя баюкает старая атмосфера.
Раз уж случилось неотменное что-то, нелишним будет хотя бы вникнуть в подробности. В какие? На ум приходит одна-единственная: надо вырвать из уст приятеля имя незнакомки, узнать, совпадает ли оно с именем его жены. Указываю на нее глазами… Но как сказать: «назови мне ее по имени», — как его подманить? Приятель поглядывает на меня обеспокоенно и шлет незнакомку за валидолом. Подталкивает меня грубовато, чтоб я прилег. Знаю, он не любит больных, озабоченность его на моих глазах обращается в злость. Незнакомка показывается из кухни, в протянутой руке таблетки и новый стакан воды. Приближается, добрая и участливая, ко мне, я же чувствую, как меня пробирает страх — не перед сумасшествием, нет, совсем беспричинный страх за свою жизнь. «У меня давление такое же низкое, как у тебя, — говорит женщина. — Вчера мне стало плохо во время уборки, а ему все шуточки, он не верит… Не знает, что такое болезнь».
Это она про моего приятеля. Страх нарастает, теперь я осознаю причину, она довольно странная: факт, что у нас одинаковое давление.
Надо прекратить нарастание страха. Пускай они больше не говорят, пускай ничего не делают. Единственный шанс — сбить их с толку и, улучив удобный момент, убраться. Вскакиваю, локтем сбиваю со столика стакан, руки вздымаю кверху и — готово — топчусь по ковру: «Музыку, дружище! Ритмические движения спасают!» Глядят на меня неподвижные, будто хваченные столбняком. Приятель встает, пробирается к кассетофону, нажимает кнопку. На место не возвращается, устраивается на табурете — чтобы быть от меня подальше. Ликую. Дикий крик наполняет комнату. Неумелость придает моим движениям энергию.
Мое тело, мои движения, моя энергия.