— Опомнись, Соня, что ты говоришь?!
— Господи, Кати! — жалобно вскричала Соня. — Неужели и ты хочешь притворяться, будто не понимаешь? Или ты тоже еще не знаешь, что он дома и что ему надо питаться? Ты не заметила, что он ходит подкармливаться в нашу кладовку? Не обратила внимания, что кто-то съедает хлеб и отпивает молоко? Ты действительно не заметила? Или ты тоже такой же Фома неверящий?
Это было уж чересчур даже для Кати. Много странных Сониных проказ она видела, но до сих пор ни одна не была такой необычной и не осуществлялась с таким серьезным видом. Лицо Кати, наверное, отразило испуг и тревогу, потому что Соня словно внезапно очнулась от какого-то сна. Лицо ее вспыхнуло беспокойством, и она тотчас истерически захохотала. Она смеялась и терлась щекой о щеку Кати, уверяя:
— Глупая, да это я просто так! Не думаешь же ты, что это правда! Я просто пошутила. Ну-ка скажи, разве не удачная шутка? А ты-то перепугалась! Неужели это и впрямь так страшно? Что же ты подумала?
Но Кати не видела в этом никакой шутки. И только поэтому решила зайти ко мне — она ведь знает, я сейчас не работаю, я убежал из столовой, потому что уже не в силах смотреть на Сонины выходки. Кати не считает эти спектакли с Невидимым такими уж невинными и на моем месте она бы сделала все, что можно, только бы положить конец этим чудачествам. Впрочем, Кати говорила все это бодрым тоном, с видом отнюдь не трагическим, губы ее улыбались, голос ласково журчал, — но такой она была всегда, даже когда речь заходила о самом серьезном.
Я стоял перед ней, не находя, что ответить. Была у меня своя теория, которая все объясняла, но в последнее время эта теория несколько пошатнулась. И потом, здесь стояла Кати, и я очень-очень далеко отвлекся от Сониных причуд.
Я решил отплатить Кати за ее добрые намерения доверием. И рассказал ей, как мы с Соней поссорились, как я запретил ей встречаться с теткой и как она на меня за это разозлилась. Я дал Кати понять, чем я себе объясняю возникновение этой мании Невидимого, говорил об упрямстве Сони, о ее строптивости и о том способе, каким я надеюсь искоренить ее капризы.
— Вопрос только в том, Кати, кто дольше выдержит. Я твердо убежден, что это буду я.
Я указал ей на то обстоятельство, что Соня уже на всех перепробовала свою глупую выдумку — только на мне еще не решалась.
— Знаете, Кати, пока Соня не делает меня непосредственным участником ее игры, я совершенно спокоен. В ее поведении я улавливаю преднамеренность, а ведь преднамеренность предполагает здравый рассудок. Конечно если случится так, что Соня, вопреки ожиданиям, втянет в свои забавы и меня… если мой план, построенный на выжидании, в ближайшее время не увенчается успехом, тогда…
Что я предприму тогда, я не сумел достаточно хорошо объяснить. Кати ушла, и я остался один с ее образом перед глазами, — остался один, изголодавшийся из-за вынужденного воздержания. Я отошел к окну и с тоской стал смотреть в густой ноябрьский туман, облепивший темный, преследуемый бесами дом Хайна.
Сегодня, когда я оглядываюсь на те давние дни, я не в силах постичь — как я мог, как все мы могли быть так долго слепыми. Не понимаю, как мог я тогда все еще ждать какого-то улучшения в будущем, какой-то победы… Можно, пожалуй, утешаться тем, что и другие на моем месте только качали бы головой да ожидали развязки. Того, что возникает постепенно, не замечаешь. Нарушение, с первого взгляда явное для всякого случайного очевидца, ускользает от того, на чьих глазах оно совершается день за днем. Требуется множество мелких изменений, много медленной подрывной работы, много времени, чтобы человек, сдавив свой лоб, покрытый холодным потом, сказал себе: «Здесь начинается ужас».
13
БЕЗДНА РАЗВЕРЗАЕТСЯ
Суббота, двадцать восьмого ноября. Льет дождь, свищет ветер — собачья погода. Я ехал вечером с завода. Колеса автомобиля расплескивали лужи, конусы света от фар рассеивались в пелене дождя. Я был утомлен. Более недели я ездил на завод один. Хайн схватил грипп и лечился в постели горячими настоями.
Вытирая о коврик ноги под кладбищенским светильником и стряхивая дождинки со своего лохматого пальто, я услышал дикие, бурные звуки рояля. Удивился. Кто это так темпераментно играет? Соня обычно играет негромко, чинно, как примерная ученица. В последнее время она вообще не прикасалась к клавишам. Боже, испугался я, неужели гости?
Поспешно взбежал я по лестнице, прошел через столовую и гостиную на звук этой громкой музыки. На пороге Сониной комнаты остановился пораженный: все-таки это Соня играет так сумасшедше!