И, сойдя съ крыльца къ задку телѣги, онъ хотѣлъ было взять тамъ одну изъ корзинъ. Но едва завидѣла его собака Фиренсайда, какъ сердито зарычала и ощетинилась, а когда онъ сбѣжалъ со ступенекъ, — сдѣлала нерѣшительное движеніе впередъ и потомъ прямо бросилась на него и вцѣпилась ему въ руку.
— Цыцъ! — крикнулъ, отскакивая, не отличавшійся мужествомъ по отношенію къ собакамъ Галль.
— Кушъ! — заревѣлъ, хватаясь за хлыстъ, Фиренсайдъ.
Зубы собаки скользнули по рукѣ незнакомца, послышался ударъ, собака подпрыгнула бокомъ и рванула его за затрещавшія панталоны. Но въ эту минуту тонкій конецъ Фиренсайдова хлыста достигъ, наконецъ, его собственности, и собака съ отчаяннымъ визгомъ скрылась подъ телѣгой. Все это произошло въ нѣсколько секундъ. Никто не говорилъ, всѣ кричали. Незнакомецъ быстро оглянулся на свою ногу и разорванную перчатку, нагнулся было къ ногѣ и опрометью бросился по ступенькамъ въ гостиницу. Слышно было, какъ онъ стремглавъ бѣжалъ по корридору и вверхъ по лѣстницѣ, въ свою спальню.
— Ахъ ты, негодница! — говорилъ между тѣмъ Фиренсайдъ, слѣзая съ телѣги съ хлыстомъ въ рукѣ.
Собака внимательно наблюдала за нимъ черезъ спицу колеса.
— Пожалуй-ка сюда! — продолжалъ Фиренсайдъ. Ну, вылѣзай, что ли!
Галль глядѣлъ на низъ, разинувъ ротъ.
— А вѣдь тяпнула она его! — сказалъ онъ. Пойти посмотрѣть, что съ нимъ такое.
И онъ поплелся вслѣдъ за незнакомцемъ. Въ корридорѣ ему попалась мистрессъ Галль.
— Возчикова собака… — сказалъ онъ ей и прошелъ прямо наверхъ.
Дверь въ комнату пріѣзжаго была полуотворена; Галль толкнулъ ее и вошелъ безъ всякихъ церемоній, такъ какъ обладалъ отъ природы сострадательнымъ сердцемъ.
Штора была спущена, и въ комнатѣ сумрачно. Передъ глазами Галля мелькнуло на мгновеніе что-то очень странное, — какъ будто рука безъ кисти, взмахнувшая въ его сторону, и лицо изъ трехъ огромныхъ неопредѣленныхъ бѣлыхъ пятенъ, очень похожая на громадную блѣдную чашечку Анютиныхъ глазокъ. Затѣмъ что-то сильно ударило его въ грудь, вышвырнуло вонъ, дверь съ трескомъ захлопнулась и заперлась изнутри.
Все это произошло такъ быстро, что онъ не успѣлъ ничего разобрать. Взмахнули какія-то неопредѣленныя формы, его толкнуло, — и вотъ онъ стоялъ теперь одинъ на темной площадкѣ лѣстницы и недоумѣвалъ, что такое было т о, что онъ видѣлъ. Минуты черезъ двѣ, когда Галль вернулся къ маленькой группѣ, собравшейся у входа въ гостиницу, Ференсайдъ вторично разсказывалъ съ самаго начала все происшествіе, мистрессъ Галль ворчала, что собакамъ вовсе не полагается кусать ея жильцовъ; мистеръ Гокстеръ, лавочникъ съ противоположной стороны улицы, разспрашивалъ, а Санди Уоджерсъ изъ кузницы давалъ совѣты; кромѣ того, женщины и дѣти дѣлали глупыя замѣчанія; «Ужъ меня-то она бы не укусила, шалишь! — Такихъ собакъ и держать-то не годится. — А за что жъ она его укусила-то?» и т. д.
Галлю глазѣвшему на нихъ съ крыльца и прислушивавшемуся къ разговорамъ, самому казалось теперь невѣроятнымъ, чтобы наверху, на его глазахъ могло произойти нѣчто до такой степени необыкновенное. Лексиконъ его, вдобавокъ, быть слишкомъ ограниченъ для передачи его впечатлѣній.
— Да говоритъ: ничего ему не нужно, — отвѣчалъ онъ на разспроси жены.
— Давайте-ка лучше внесемъ багажъ.
— Сейчасъ же надо прижечь, — сказалъ мистеръ Гокстеръ, — особенно, если воспалилось.
— Я бы ее застрѣлила, вотъ что! — сказала женщина въ толпѣ.
Вдругъ собака опять зарычала.
— Пошевеливайтесь! — крикнулъ сердитый голосъ изъ двери, и на порогѣ появилась закутанная фигура незнакомца съ поднятымъ воротникомъ и опущенными внизъ полями шляпы.
— Чѣмъ скорѣе вы внесете вещи, тѣмъ лучше.
По словамъ очевидца, панталоны и перчатки на незнакомцѣ были другія.
— Вы поранены, сэръ? — спросилъ Фиренсайдъ. Я очень жалѣю, что собака…
— Пустяки, — отвѣчалъ незнакомецъ, — даже не оцарапанъ. Поспѣшите съ вещами.
Далѣе, по увѣренію мистрессъ Галль, слѣдовало произнесенное про себя ругательство.
Какъ только первая корзина, по приказанію незнакомца была внесена въ пріемную, онъ бросился на нее съ большимъ азартомъ и началъ ее распаковывать, разбрасывая кругомъ солому, съ полнымъ пренебреженіемъ еъ коврамъ мистрессъ Галль. Изъ соломы появлялись бутылки: маленькіе, пузатые пузыречки съ порошками, тонкія и длинныя стклянки съ цвѣтными и бѣлыми жидкостями, узкія бутылочки съ надписями: «ядъ», круглыя бутылки съ длинными горлышками, большія бутыли изъ бѣлаго стекла, бутылки со стеклянными пробками, бутылки съ сигнатурками, съ притертыми пробками, съ кранами, съ деревянными шляпками, изъ-подъ вина, изъ-подъ прованскаго масла, — в всѣ эти бутылки онъ разставлялъ рядами на шифоньеркѣ, на каминѣ, на столѣ, подъ окномъ, на полу, на книжныхъ полкахъ, — всюду. Во всей Брамбльгорстской аптекѣ не набралось бы и половины всего этого… Зрѣлище было внушительное. Одинъ за другимъ, распаковывались коробы, нагруженные бутылками, пока, наконецъ, не опустѣлъ шестой, и не выросла на столѣ цѣлая груда соломы; кромѣ бутылокъ и пузырьковъ, въ коробахъ было нѣсколько пробирныхъ трубокъ и тщательно упакованные вѣсы.