У науки есть две основные конечные цели: предвидение и польза.
Помните, как профессор Неменов бежал по перрону с пузатой чернильницей в руках? Тогда, в самые первые годы Советской власти, в годы проведения в жизнь неосуществимых до этого планов, ему удалось организовать первый в мире научно-исследовательский институт по изучению рентгеновых лучей с физической, биологической и медицинской точек зрения. Идея себя вполне оправдала.
Но, как ни странно, таких учреждений, где велось бы многостороннее исследование ионизирующих лучей, до сих пор не так уж много. Если говорить о медицинских применениях радиации, то организовывали рентгеновские кабинеты, строили специальные клиники, но все они, как правило, преследовали лишь узкопрактические цели. Врач либо пользовался общепринятыми методами, либо на свой страх и риск занимался поисками вслепую. Дело, конечно, делалось, но нового появлялось не так много.
Немного нового дали и первые годы атомного века, когда арсенал радиолога вдруг колоссально возрос. Появились совершенно новые источники радиации: новые типы лучей, новые энергии, возможности совершенно новых режимов облучения. А как все это применять у постели больного? Необходимы были новые знания. Врачи искали ответы на нужные им вопросы в радиобиологической литературе и далеко не всегда их находили. Начинали экспериментировать сами, часто не имея для этого необходимого опыта и условий. Постепенно при наиболее крупных клиниках стали организовывать исследовательские лаборатории. К этому привела жизнь…
Прежде чем начать разговор о союзе между радиобиологией и медициной, я хочу познакомить вас с одним человеком. Имя его Георгий Артемьевич Зедгенидзе. Люди любят давать друг другу прозвища. Друзья и сотрудники Зедгенидзе, разговаривая о нем за глаза, укорачивают фамилию и называют его «Зед».
В алгебре буквами «икс», «игрек» и «зет» обозначаются неизвестные величины. Но наш «Зед» — величина, известная во всем мире. Сказать, что он доктор медицинских наук, профессор, действительный член Академии медицинских наук СССР, член многочисленных всесоюзных и международных комиссий, далеко не достаточно. К тому, что он крупнейшая величина в мире медицины, нужно добавить, что, кроме того, он является и радиобиологом и педагогом, воспитавшим целую армию рентгенологов и радиологов. А к тому, о чем пойдет речь, это имеет самое прямое отношение.
Как Неменов в начале века мечтал организовать специальный институт по всестороннему изучению рентгеновых лучей с целью их лучшего применения в медицине, так и у Зедгенидзе была мечта создать институт, где использовались бы с медицинской целью все достижения атомного века.
Институт не только применял бы на практике уже испытанные методы; в нем должны были работать экспериментаторы, изучающие свойства лучей и их биологическое действие, и инженеры, конструирующие новую медицинскую аппаратуру.
Георгий Артемьевич начал с того, что посетил все крупнейшие радиологические институты мира. В своих путешествиях он не расставался с записной книжкой, куда вносил сведения обо всем самом лучшем, самом современном в радиологии, чего бы оно ни касалось: новых приборов и аппаратов, научных проблем, строительства, организации труда… В этих книжках были и адреса фирм, выпускающих наиболее совершенные аппараты, и статистические данные о результатах применения различных методов лечения и диагностики, и схемы расположения кабинетов, и даже наброски фасонов халатов для медсестер.
Ученый путешествовал не зря. Теперь он мог, закрыв глаза, ясно представить себе будущий институт — институт, который воспримет все лучшее, что известно современной медицинской науке. Ученый продумал все, начиная с научной тематики и организационной структуры и кончая системой отопления и цветом стен в коридорах. Тогда Георгий Артемьевич обратился в ЦК нашей партии.
Коммунистическая партия и правительство нашей страны горячо поддерживают все, что сулит повышение благосостояния народа, проявляют неустанную заботу о народном здравоохранении. Поскольку строительство нового института отвечало этим задачам, Зедгенидзе получил «добро». 22 августа 1958 года ЦК КПСС принял решение о строительстве института.
Институт, который до тех пор существовал только в голове Зедгенидзе, перешел на бумагу — в чертежи проектировщиков и сметы экономистов. А еще через некоторое время воплотился в кирпич и бетон, стекло и металл.