Я помню лишь, как вскоре Гектор сел в такси и в одиночестве уехал. А Тимофей подошёл ко мне и обнял около входа в дом. На лицах ребят застыла маска явного опустошения и растерянности от всего увиденного и услышанного – никто не хотел обсуждать это вслух.
Мариэн, впрочем, почему-то до сих пор находилась здесь. И её идиотская реплика вернула меня в реальность:
– Я же вам говорила!
О, это хорошо знакомое желание, когда кулаки неистово зудят, а зубы сводит от напряжения до боли в челюстных суставах. Я отошла от Тима и заорала, как в истерике, на разукрашенную тупицу:
– О чём ты вообще говоришь, Мариэн? – бушевала я, едва сдерживая вновь подступившие слёзы. – Если бы ты его по-настоящему любила, как заявляешь, ты бы не устроила этот цирк! Не унизила бы его перед всеми!
Карина встала между нами, подталкивая меня за плечи в сторону дома. Большое спасибо ей за это – я совсем не исключаю, что могла наделать глупостей.
– Ника, пойдём, – мягко уговаривала меня подруга, и когда я отвернулась и послушно направилась на ватных ногах с ней к дому, Карина рявкнула на блондинку: – А ты проваливай давай.
Глава 40. И всё же это его первый день рождения
По понятным причинам этот вечер подошёл к концу. Я, Саша, Карина и Тихон убрали всё со стола и на автомате раскидали по полкам холодильника остатки еды и напитков, почти не разговаривая между собой. Остальные парни передвинули мебель и ликвидировали следы вечеринки на улице. Минут через сорок все понуро разбрелись по комнатам – хотелось как можно скорее закончить этот так круто начавшийся и так чудовищно завершившийся вечер. На первом этаже легли Тэш и Тихон: кто-то на диван, а кто-то разложил кресло. На втором этаже в холле на вместительном диване устроились Саша и Клим. Карина и Илай в хозяйской спальне – в той, что побольше. А я и Тимофей расположились в маленькой комнате, но тоже со сносной двуспальной кроватью, хоть и страшно скрипящей от любого шевеления.
Тимофей разделся до нижнего белья и лёг, накрывшись одеялом. У меня с собой была шёлковая пижама, в неё я и нырнула не задумываясь, после того как умыла лицо ледяной водой. Наверное, я просто надеялась очнуться ото сна благодаря ощущению холода на коже. Но это оказалось невозможно. Потому что это не чёртов сон! Лучший друг моего парня только что признался мне в любви. Гектор мог без труда завоевать любую женщину в мире, но влюбился именно в меня… Лёжа на спине и уставившись в потолок пустым взглядом, я умоляла сон прийти ко мне. Но пока перед глазами стояло напрочь застывшее печальное лицо Гектора. Его слова громко звенели в ушах, вызывая тягостный спазм, а обрывки слишком серьёзных фраз хаотично крутились в мозгу, не находя объяснения: «Как же так?!» Зажмурившись, я закрыла лицо руками, пытаясь прогнать образ Гектора из больной головы.
Тим перевернулся набок и неуверенно обнял меня одной рукой. Бархатный голос влился в тишину дома:
– Если хочешь, давай поговорим о том, что произошло.
Моё тело словно парализовало, обессиленно отключились все мышцы, и руки упали на простынь. Я не шевелилась.
– Я не знаю, что сказать. Вообще.
До кожи на шее донесся тонкий поток тёплого воздуха, по-видимому, Тимофей протяжно выдохнул незаметно для меня. Интересно, о чём он думает?! Хотя нет. Не хочу знать. Это просто ужасно – даже представить. Не без труда сглотнув липкий комок в горле, я повернула лицо к парню.
– Ты его не ударил.
Тим ответил без намёка на сомнение:
– Он не заслужил такого. Ему сейчас намного хуже, чем нам, вместе взятым.
Честно признаться, я понимала это без слов. Никогда в жизни не думала, что чувства ко мне могут так сильно мучить человека. Это какая-то дефектная ирония, сбой в матрице – никак иначе! В моей жизни всякое случалось, особенно за последние месяцы. Но чтобы человек любил меня, находясь рядом, и при этом незаметно для всех окружающих – такое впервые!