Николай Иванович КОРОТЕЕВ
Владимир Дмитриевич УСПЕНСКИЙ
НЕВИДИМЫЙ СВЕТ
СМЕРТЬ МИЧМАНА
— Ну какой же ты, папа, Конек-Горбунок?! У тебя же хвоста нету!
— Хвост можно сделать. Из мочалки…
Пятилетний Витька взгромоздился на спину отца, стоявшего на четвереньках посреди комнаты, наморщил лобик, подумал и сказал:
— У нас мочалки нету. Давай я в третью квартиру к Петровне сбегаю?!
— Не надо. За уши держись. Помнишь, у Конька-Горбунка уши длинные были. Иванушка за них и держался.
— Да-а, попробуй! У тебя уши короткие.
— Не беда!
— Ты, папка, опять сказку забыл, — с обидой возразил Витька. Ведь в сказке задом наперед сидят. А как же я буду задом наперед сидеть и за твои уши держаться?
— Верно, — серьезно согласился Иван Иванович, поднимаясь на ноги. — Придется до другого раза игру отложить.
— Я скажу маме, чтобы она к твоей пижаме хвост пришила. Ладно?
— Идет! Завтра и поиграем.
Иван Иванович подошел к зеркалу, пригладил русые, начавшие редеть волосы. На нем была просторная пижама, на ногах — мягкие домашние туфли. Глядя в зеркало на свое лицо — курносое, раскрасневшееся, с резко выделявшимися полосками густых белых бровей, Иван Иванович усмехнулся. «Повозишься с маленьким — сам помолодеешь», — подумал он.
Схватив сына в охапку, Иван Иванович сел на диван. Витька, белобрысый и голубоглазый, очень похожий на отца, продолжая шалить, пристроился на отцовском колене: он вообразил себя кавалеристом. Иван Иванович улыбнулся, погладил белокурую головку. Он любил играть с сыном, по его желанию изображал то великана, то лошадь, а один раз даже Муху-Цокотуху. Он даже пищал «по-мушиному», хотя в глубине души сомневался, способна ли муха производить такой звук. Но Витька уверял его, что мухи пищат сколько угодно, что он сам видел большую муху, пищавшую басом, прямо, как папа. Ивану Ивановичу пришлось признать, что Витька осведомлен в этом вопросе лучше его.
Резкий телефонный звонок застает отца и сына встать с дивана. Витька снял трубку.
— Тебя, папа.
Иван Иванович слушал молча, лишь изредка кивал головой, роняя негромко: «Да… Есть! Да», С лица его сбежало оживление, брови нахмурились, резко выделились скулы. Витька притих, забившись в угол дивана. Он уже привык к таким неожиданным звонкам и знал, что от телефона отец отойдет совсем другим человеком, серьезным, строгим. И, наверное, надолго уедет куда-то…
Так было и на этот раз. Повесив трубку, отец ушел к себе в комнату и вскоре вернутся одетым в военною форму. Витька тяжело вздохнул:
— Надолго, папа?
— Вероятно… Тут на столе я оставлю записку. Передашь маме.
Иван Иванович вырвал лист из блокнота и написал: «Я уехал. Сходи в кино одна. Билеты в левом ящике. Целую».
За окном просигналила машина. Иван Иванович еще раз погладил Витьку по голове и вышел из комнаты…
Через два часа майор КГБ Иван Иванович Сечин был в каюте командира соединения эсминцев капитана 1 ранга Майского. Кроме майора, в каюте находились сам Майский, пожилой невысокий человек с узкими плечами и большой головой, и атлетически сложенный капитан 3 ранга Басов. Майский задумчиво смотрел в иллюминатор на белых чаек, носившихся над водой. Корабль чуть покачивало с борта на борт. В круглом отверстии иллюминатора виднелись то зеленоватая поверхность бухты, то синее небо с редкими кучевыми облаками. В каюте было душно, и капитан 1 ранга расстегнул китель. На его лице, изрытом сетью глубоких морщин, выступили бисеринки пота.
Майский считался большим знатоком морского дела. Начав службу на флоте юнгой, он исходил едва ли не все моря и океаны; во время войны корабль, которым он командовал, был удостоен гвардейского звания. Как и многие люди с мягким и добрым характером, Майский старался держаться строго, говорить резко и коротко. «Добро» и «дробь» были его излюбленными словечками. Но офицеры-сослуживцы знали, что он справедливый командир, терпеливый и настойчивый воспитатель. Молодые офицеры старались попасть служить в его соединение, зная, что у Майского есть чему поучиться.
Басов сидел, откинувшись в кресле и шевеля толстыми пальцами могучих рук. Он напряженно слушал Сечина.
— Наши связисты перехватили радиограмму, — говорил Иван Иванович. — Передавала неизвестная станция километрах в ста от нашего берега, в море. Радиограмму удалось расшифровать. Сведения, которые содержатся в ней, могли быть собраны только в нашем порту. Значит, кто-то собрал их здесь и не известным нам путем доставил на чужой корабль…
— Сведения касаются нас? — нетерпеливо перебил Басов.
— Да. Речь идет о вашем эскадренном миноносце, товарищ капитан третьего ранга.
— О «Мятежном»?
— О нем. Вот послушайте, — Сечин развернул лист бумаги и прочел: — «На „Мятежный“ доставлено новое вооружение. Производится монтаж».