Иван Иванович поднялся на ноги, разглядывая в бинокль панораму города. Только одна его часть была видна с этого места, та часть, которая примыкала к парку. Центр города и порт были скрыты высоким мысом.
Усиленные стеклами бинокля глаза Сечина видели здание фотопавильона, приютившееся на склоне холма в конце парка.
«Самое удобное место давать сигналы — склон холма, — размышлял Иван Иванович. — Сомнений быть не может. Лодка двигалась с таким расчетом, чтобы между ней и холмом не было никаких преград. Лодка шла под перископом… Световых сигналов не было… А если так — может быть, лодка получала какие-то сигналы, неразличимые простым глазом?»
— Обратно! — приказал Сечин рулевому. Глиссер повернул к берегу.
В голове Ивана Ивановича одна за другой проносились мысли. И постепенно в нем крепла уверенность, что на лодку поступали какие-то невидимые сигналы. Вероятней всего, давал эти сигналы Луковоз.
Когда глиссер подошел к берегу, у Сечина созрело твердое решение: надо задержать Луковоза на месте преступления в то время, когда он работает каким-то еще неизвестным майору прибором.
ПУСТОЙ ДОМ
Вечером дождь рано разогнал из парка гуляющих. К полуночи, когда в парк пришел Сечин, там было уже пусто. Ветер раскачивал электрические фонари, причудливые тени от деревьев и кустов двигались по аллеям. Накрапывал дождь, тихо и таинственно шелестела листва.
Возле фотопавильона было темно. Место здесь было глухое. Свет, падающий из закрытого окна второго этажа, где жил Луковоз, ложился на куст акации, освещал мокрые, глянцево-зеленые листья. Через окно виднелась на стене тень взлохмаченной головы фотографа. Луковоз сидел за столом. Потом он встал, вышел в соседнюю комнату.
Майор Сечин и капитан Долгоносов стояли в кустах, надвинув на головы капюшоны дождевиков. Этой ночью «Мятежный» снова уходил в море к острову Песчаный. Радисты контрольных станций опять внимательно прослушивали эфир. Сечин решил сам наблюдать за Луковозом и, если удастся, поймать его на месте преступления.
Фотограф не возвращался в освещенную комнату, и это тревожило Ивана Ивановича.
— Где он? — шепотом спросил майор у Долгоносова.
— В лаборатории, — тихо ответил капитан, указав рукой на красный свет, чуть пробивавшийся из окна в нижнем этаже.
Сечин взглянул на часы. «Мятежный» должен был уже сняться с якоря.
Дождь усиливался, однообразно шумела листва, но ухо уже привыкло к этому шороху и почти не замечало его. Сечин не спускал глаз с окна.
Вдруг свет в окне померк. Электрическая лампочка горела чуть ли не вполнакала. Иван Иванович потер глаза. Может быть, ему показалось, и от утомления зрение подводит его. Но словно в подтверждение лампочка на мгновенье вспыхнула и снова померкла. Сомнении быть не могло.
— За мной! — тихо приказал Сечин и пошел вперед, осторожно раздвигая руками кусты. За ним последовал Долгоносов и два лейтенанта из его группы.
Майор надавил входную дверь плечом — она была заперта. Иван Иванович громко постучал. Никто не ответил. Тогда ударом ноги Сечин выбил тонкую, дощатую дверь. Первым в павильон вбежал Долгоносов, хорошо знавший расположение комнат. Держа в правой руке пистолет, а в левой — невключенный фонарик, Сечин шел следом.
Со второго этажа падал вдоль лестницы узкий пучок тусклого света. В комнате стояли треноги с фотоаппаратами, несколько «юпитеров», на столе лежали готовые карточки. Долгоносов и Сечин подошли к лаборатории. Иван Иванович включил фонарик, рванул на себя дверь, шагнул через порог и остановился в недоумении. Небольшая квадратная комнатка была пуста. На столе горела красная лампа, заливая стены кровавым светом. В пепельнице лежало несколько окурков. Майор ощупал их. Один был еще теплый, человек курил совсем недавно.
— Наверх, — коротко бросил Сечин и первый, прыгая через две ступеньки, побежал по лестнице. Наверху тоже было пусто. В комнате, где жил Луковоз, валялась на смятой кровати раскрытая книга, на спинке стула висели подтяжки от брюк.
Они обшарили весь дом — Луковоза не было. Окно в первом этаже, выходившее на огород позади павильона, оказалось открытым. С подоконника падали на пол капли воды.
— Прошляпили! — стиснув зубы, выдавил Сечин. — Он бежал, и бежал только что!
— Перед нашим приходом, — уточнил Долгоносов.
В огороде, на мягкой земле грядок отчетливо видны были следы, начинавшиеся от окна. Сечин и Долгоносов пошли по следам, ведущим вверх по склону холма. Дождь с каждой минутой усиливался и перешел в настоящий ливень.
Скоро прибыл вызванный проводник с ищейкой. Сечин провел его к окну, из которого выпрыгнул Луковоз. Собака долго фыркала принюхиваясь.