На предстоящую демонстрацию и доклад профессора Керна в научном обществе были приглашены научные светила. Пресса, руководимая умелой рукой, помещала предварительные статьи, в которых восхвалялся научный гений профессора Керна. Журналы помещали его портреты. Выступлению Керна, с его изумительным опытом оживления мертвых человеческих голов, придавали характер национального торжества. Вся честь открытия приписывалась Керну. Только в одном медицинском журнале, вскользь, упоминалось имя покойного профессора Доуэля, «производившего некоторые опыты в этом направлении».
Мисс Адамс жадно читала эти статьи. Они давали ей ка-кое-то острое наслаждение, питая ее ненависть к профессору Керну.
Весело насвистывая, профессор Керн умыл руки, закурил сигару и самодовольно посмотрел на стоящие перед ним головы.
— Хе-хе! На блюдо попала голова не только Иоанна, но и самой Саломеи! Недурная будет встреча! Остается только открыть краны — и… мертвые оживут! А ведь мы не на шутку начинаем конкурировать с господом богом! Ну, что же, мисс? Оживляйте! Откройте все три крана! В этом большом цилиндре содержится сжатый воздух, а не яд, хе-хе…
Для мисс Адамс это давно было не новость. Но она, по бессознательной почти хитрости, не подала виду.
Мисс Адамс стала открыла краны.
Первой стала подавать признаки жизни голова рабочего.
Едва заметно дрогнули веки. Зрачки стали прозрачнее. Почти неуловимо изменился цвет кожи.
— Циркуляция есть. Все идет хорошо…
Вдруг глаза изменили свое направление, повернувшись к свету окна. Медленно возвращалось сознание.
— Живет! — весело крикнул Керн. — Дайте сильнее воздушную струю!
Мисс Адамс открыла кран больше.
Воздух засвистел в горле.
— Что это?.. Где я?.. — были первые, еще невнятные слова головы.
— В больнице, друг мой!
— В боль-ни-це?.. — Голова повела глазами, опустила их вниз и увидала под собой пустое пространство.
— А где же мои ноги? Где мои руки? Где мое тело?..
— Нет его, голубчик! Оно разбито вдребезги. Только одна голова и уцелела, а туловище пришлось отрезать!
— Как это отрезать? Ну, нет, я не согласен! Какая же это операция! Куда я годен такой? Одной головой куска хлеба не заработаешь! Мне руки надо! Без рук, без ног меня никто на работу не возьмет!.. Выйдешь из больницы… тьфу! и выйти-то не на чем! Как же теперь? Жить, кушать надо! Больницы-то ваши знаю я! Подержите маленько, да и выпишете: вылечили! Вот так вылечили! Нет, я не согласен! — твердил он.
Неправильность его произношения, его широкое, загорелое веснушчатое лицо, наивный взгляд голубых глаз — все обличало в нем деревенского жителя, быть может, далекой страны. Нужда оторвала его от родных полей, город растерзал его молодое здоровое тело…
— Как вас зовут? — спросил профессор Керн.
— Меня-то? Томом звали. Том Беггинс, вот оно как.
— Так вот что, Том… Вы не будете ни в чем нуждаться и не будете страдать ни от голода, ни от холода, ни от жажды. Вас не выкинут на улицу, не беспокойтесь!
— Что ж, задаром кормить будете аль на ярмарках за деньги показывать?
— Показать покажем, только не на ярмарках. Ученым покажем! Ну, а теперь отдохните! — И, посмотрев на голову женщины, Керн сказал: — Что-то Саломея заставляет себя долго ждать!
— А это что ж? Тоже голова без тела? — обратилась голова Тома с вопросом, показывая на голову женщины.
— Как видите! Чтоб вам скучно не было, мы вам позаботились доставить эту мисс в компанию!.. Закройте-ка, мисс Адамс, его воздушный кран, чтоб не мешал пока болтовней!
Керн вынул из ноздри головы женщины термометр.
— Температура выше трупной, но еще низка. Что-то оживление идет медленно…
Время шло. Голова женщины не оживала. Профессор Керн начал волноваться. Он нервно ходил по лаборатории, посматривал на часы, и каждый его шаг по каменному полу звонко отдавался по всей комнате.
Голова Тома с недоумением смотрела на них и беззвучно шевелила губами.
Наконец Керн подошел к голове женщины и внимательно осмотрел стеклянную трубочку, которой оканчивалась каучуковая, введенная в шейную аорту.
— Вот где причина! Трубка входит слишком свободно, и циркуляция идет медленно. Дайте трубку шире!
Керн заменил трубку, и через несколько минут голова ожила.
Голова Уотсон — так звали женщину — реагировала более сильно на свое оживление. Когда она окончательно пришла в себя и заговорила, то стала хрипло кричать, умоляла лучше убить ее, но не оставлять таким уродом.
— Ах, ах, ах… мое тело… мое бедное тело… Что вы сделали со Мной? Спасите меня или убейте! Я не хочу жить без тела?..