Грозные и грациозные одновременно, глубинные убийцы скользили взад-вперед возле лодки; треугольные плавники, словно мясницкие ножи, резали поверхность воды. Сопровождаемые прихлебателями из легендарных рыбок-лоцманов, акулы, проплывая под днищем, переворачивались на бок. Вознесясь на гребень волны, они окидывали возможные жертвы холодными, будто кубики льда, взглядами. Питт припомнил картину Уинслоу Хомера, репродукция которой висела у них в классе в начальной школе. Называлась она «Морская бездна». Изображен на ней был чернокожий, плывущий на потерявшем мачту баркасе в окружении косяка акул, а фоном служил надвигающийся смерч. Так Хомер представлял себе взаимоотношения человека и природы.
Следуя способу, завещанному поколениями терпевших кораблекрушение, они извлекали влагу, пережевывая сырую рыбу. Их меню пополнилось двумя летающими рыбами, которых они обнаружили ночью на дне лодки. Маслянистый вкус сырой рыбы не отличался изысканностью, зато уменьшал муки от голода и жажды. Желудки переставали ныть уже после нескольких кусочков.
Запасы жидкости в организме пополнялись кратковременными купаниями: один принимал морскую ванну, двое бдительно следили, нет ли поблизости акул. Лежание в мокрой одежде под навесом помогало бороться с обезвоживанием, равно как и с палящим солнцем. Помогало это и избавляться от соляной корки, которая быстро образовывалась на теле.
Стихии сделали работу Питта по управлению суденышком довольно простой. Дувшие с запада ветры толкали их на восток. Течение, помогая ветрам, несло в том же направлении. Для определения местонахождения Питт использовал алидаду, которую смастерил из лучинок, срезанных с весла.
Определять широту с помощью перекрещенных палочек мореходы умели с древности. Приставив к глазу конец продольной палочки, они размечали поперечину, передвигая ее взад-вперед, чтобы один ее конец точно ложился между солнцем и горизонтом. Угол широты замерялся потом по отметинам, выцарапанным на продольной палочке. Определив угол, мореход мог узнать широту, не обращаясь за справкой к печатным таблицам. Долгота (в случае Питта это значило понять, как далеко на восток их занесло) выяснялась по звездам. Ночное небо тогда превращалось в компас.
Координаты лодки Питт каждую ночь записывал на уголке нейлонового навеса — Мэйв под сиденьем нашла огрызок карандаша. К сожалению, Питт не слишком хорошо знал звезды и созвездия в этих широтах, поэтому вычисления были весьма и весьма приблизительными.
Легкое суденышко было чувствительно к порывам ветра и зачастую скользило по воде будто под парусом. Скорость лодки Питт определял с помощью своей кроссовки, привязанной к пятиметровой веревке. Бросив кроссовку в воду с носа лодки, он отсчитывал секунды, когда лодка опережала ботинок. Выяснилось, что западные ветры уносят их за час чуть меньше чем на три километра. Питт приладил к веслу нейлоновый чехол и увеличил скорость до пяти километров. Теперь лодка двигалась со скоростью пешехода.
— Вот так и несет нас судьба по морю жизни, — пробормотал Джордино, глядя на ухищрения Питта. — Может, сообразишь, как этой посудиной управлять?
— Ни слова больше, — остановил его Питт и, вооружившись отверткой, стал снимать петли с фибергласового сиденья, прикрывавшего рундук для хранения всякой всячины. Не прошло и минуты, как он уже держал в руках прямоугольную крышку, размерами и формой напоминавшую дверцу кухонного шкафа. — Всякое движение на пользу.
— И как ты намерен это употребить? — спросила Мэйв, уже привыкшая к неистощимой изобретательности любимого.
— Воспользуюсь петлями на оставшихся сиденьях, закреплю их на крышке и прикручу ее к транцу, на который подвешивался мотор, так чтобы крышка могла двигаться из стороны в сторону. Потом закреплю на верхней кромке две веревки — и получится руль, как на корабле или самолете. Вот это и называется преобразовывать мир, чтобы лучше жилось.
— Тебе это удалось, — с философским спокойствием выговорил Джордино. — Творческий подход к делу, несокрушимая логика, жизненная стойкость, сексуальная привлекательность — все при тебе.
Питт с улыбкой обернулся к Мэйв:
— В чем наш Ал велик, так это в театральности.
— Итак, великий мореплаватель, теперь, когда мы худо-бедно управляемы, куда направимся?
— А это уже даме решать, — сказал Питт. — Ей воды, в каких мы находимся, больше знакомы.
— Если идти прямо на север, — отозвалась Мэйв, — то можно добраться до Тасмании.
Питт покачал головой и указал на самодельный парус: