Обезумевшая толпа снова двинулась вперед. На сей раз ее встретили разящие удары штыков и сабель. Но ничто не могло унять ярость нападавших. Они кидались на холодную сталь, хватали острия и лезвия голыми руками. На шатком плоту посреди океана озверелые мужчины бились не на жизнь, а на смерть.
Солдаты и моряки сопротивлялись упорно. Кровь заливала настил палубы. Трупы падали без перерыва. Бандиты и представители власти перешагивали их и продолжали сражаться. При этом только вопли раненых оглашали ночь.
Акулы, словно почуяв богатое угощение, засновали вокруг плота. Треугольный плавник Палача, как прозвали моряки большую белую акулу, резал воду меньше чем в пяти футах от перил. Тот, кто свалился за борт, не имел ни малейшего шанса вернуться.
Пораженный пятью сабельными ударами, Хаггинс, шатаясь, пошел на Дорсетта.
— Ты, подлый предатель! — прохрипел он, подняв над головой выдранную из настила доску.
Дорсетт, напружинившись, выставил перед ним нож.
— Еще шаг, и умрешь, — спокойно сказал он.
Взбешенный Хаггинс заорал в ответ:
— Это ты пойдешь на корм акулам, разбойник!
Но едва лишь он начал опускать доску, как Дорсетт отпрыгнул в сторону. Не в силах остановиться, уэльсский головорез с треском рухнул на палубу. Встать ему было не суждено. Дорсетт, перехватив нож, полоснул его остро заточенным лезвием по горлу.
— Не ужинать тебе сегодня вечером дамами! — яростно выкрикнул знаменитый разбойник, глядя на скорченное тело.
В ту роковую ночь Дорсетт убил еще троих. В какой-то момент на него насела кучка приспешников Хаггинса. Шаг за шагом, мужчина за мужчиной, они бились и не жалели сил в стремлении уничтожить друг друга.
Появилась Бетси и стала сражаться вместе с Дорсеттом, завывая, как сирена, и царапаясь, как тигрица. В итоге оба не слишком пострадали: Бетси обломала все ногти, а Дорсетта кто-то укусил в плечо.
Скагс с моряками и Шеппард с пехотинцами защищались отчаянно, порой даже переходили в контратаку, стараясь удержать за собой центр плота. К сожалению, не обошлось без потерь. В их числе — Шеппард, которого задушили два ублюдка, набросив петлю на шею. Рамси заработал сильнейшую контузию, у Скагса пострадало два ребра. Кроме того, бандитам удалось убить и сбросить в море двух женщин.
Но вот наконец бунтовщики, поодиночке или компанией, попятились к поручням. Наступил следующий акт трагедии. Повсюду валялись мертвецы, застывшие в самых причудливых позах. Не успели моряки и солдаты разглядеть, где свои, где чужие, как осужденные принялись рвать и пожирать трупы. Служивые обомлели от такого зрелища. Впрочем, их замешательство длилось недолго. Обезумев от позывов отощавших желудков, они тоже взялись за чудовищную трапезу. Скагс, не имея сил прекратить людоедство, отвернулся в сторону.
Дорсетт, Бетси и большинство женщин, хотя и изнемогали от мук голода, не смогли покуситься на плоть себе подобных.
Рамси произвел подсчет и был потрясен: в безрассудной бойне погибли сто девять осужденных. Просто не верилось, что маленький отряд одолел целую ораву бандитов! Но и защитникам был нанесен значительный урон: из солдат пала половина, из матросов — двенадцать человек.
Рамси подошел к Дорсетту:
— Вас зовет капитан.
Разбойник в его сопровождении отправился к месту, где лежал, привалившись спиной к мачте, Скагс. Хирург бинтовал капитану грудную клетку. Бинты Горман наделал из рубах покойников.
Скагс поднял на Дорсетта лицо, напряженное от боли:
— Хочу поблагодарить вас, мистер Дорсетт, за своевременное предупреждение. Осмелюсь заявить, что все честные люди, какие еще остались на этой дьявольской посудине, обязаны вам жизнью.
— Жизнь я вел грешную, капитан, но никогда не путался с вонючим сбродом.
— Когда мы доберемся до Нового Южного Уэльса, я постараюсь убедить губернатора скостить вам срок.
— Большое спасибо, капитан. Я в вашем распоряжении.
Скагс пристально посмотрел на нож, торчавший за поясом у Дорсетта:
— Это ваше единственное оружие?
— Да, сэр. Оно прекрасно проявило себя минувшей ночью.
— Дайте ему саблю, — обратился Скагс к Рамси. — С этими собаками мы еще не до конца разобрались.
— Согласен, — сказал Дорсетт. — Без такого предводителя, как Джейк Хаггинс, ярости у них поубавилось, только жажда все равно выбивает их из колеи. Как стемнеет, они снова попробуют.
Его слова оказались пророческими. По причинам, известным только людям, сходившим с ума из-за отсутствия еды и питья, осужденные повторили нападение спустя два часа после захода солнца. Натиск был не так силен, как вчера. Похожие на призраков фигуры наваливались друг на друга, молотя и рубя напропалую; тела преступников, матросов и солдат покрывали палубу ковром.