Стаутенберг указал подбородком:
— Вот один из самых ретивых.
Вольф обернулся. К ним шел Кенфилд. Шагов на десять от него отставали злобного вида бритоголовый верзила и среднего роста человек во всем сером. У обоих на поясе висели кобуры. Вольф с любопытством отметил, что бластеры — тяжелые, состоящие на вооружении у федеральной армии.
— Доброе утро, святой отец, — воскликнул Кенфилд. — Кто ваши друзья?
Джошуа представил себя и Кристину.
— Боюсь, бессмысленно напоминать, — сказал Стаутенберг, — что я простой проповедник и ваше обращение мне не подходит.
— Извините… святой отец. Все время из головы вылетает. — Кенфилд взглянул на Вольфа. — Значит, вы остановились в моем заведении… и говорите с представителем другой стороны. Пытаетесь подстелить соломки, мистер Вольф?
— Нет, — отвечал Джошуа. — Я давно понял, куда мне дорога.
— И куда же?
Джошуа ухмыльнулся. Кенфилд растерялся, но тоже ответил улыбкой.
— Собираетесь осесть в наших краях? — спросил он.
— Нет, мы проездом.
— А, — сказал Кенфилд. — Ну, хорошо вам у нас погостить.
Он кивнул Кристине и пошел прочь.
— Интересно, поймет ли он когда-нибудь, что все мы здесь — только проездом, — мягко произнес Стаутенберг.
— Вероятно, нет, — сказал Джошуа. — Такие, как он, слишком серьезно воспринимают километровые столбы.
Они заканчивали обедать, когда из соседнего игорного зала донеслись крики. Кристина обернулась, Джошуа смотрел краем глаза, притворяясь, что ему все равно.
Кричали: «Шулер поганый… обманщик… чертов подонок», затем трое потащили к выходу четвертого. Один — в зеленой кепочке — был крупье, другие двое — бритоголовый и серый — спутники Кенфилда. На том, кого они волокли, были большие горняцкие ботинки, чистые, залатанные рубаха и штаны.
В дверях шахтер вырвался и набросился на крупье. Серый повалил его ударом сзади, детина несколько раз пнул ногой. При этом он широко улыбался.
— Джошуа! Сделай что-нибудь! — прошептала Кристина.
— Нет. Сейчас не время заниматься благотворительностью.
Верзила обошел шахтера, старательно прицелился и с размаху двинул ботинком в голову. Удар прозвучал глухо, словно череп был уже сломан.
Двое других подобрали неподвижное тело, распахнули дверь и выбросили шахтера на улицу.
Детина вразвалку прошел по комнате, глядя на едоков. Все опускали глаза.
Он остановился рядом с Вольфом и Кристиной. Джошуа заметил, что рука Кристины метнулась за пазуху, к пистолету.
Вольф спокойно смотрел на бритого. Тот заморгал, отвел глаза и вернулся в казино. Двое спутников последовали за ним.
— Плохая планировка, — сказал Вольф, беря меню, чтобы выбрать десерт.
— Что-что?
— В хорошем притоне должен быть черный выход, — отвечал он.
Кристина сказала, что у нее пропал аппетит, и Вольф потребовал счет. Они вышли.
— Погоди, — сказал Вольф. — Давай заглянем в соседнюю комнату.
Кристина хотела было возразить, потом сжала губы и пошла за ним.
Вдоль стены тянулись игральные автоматы, на нескольких столах лежали кости, за другими, покрытыми зеленым сукном, ждали игроки: у всех были фальшивые улыбки и длинные, подвижные пальцы. Кенфилд облокотился о стойку бара в дальнем конце комнаты. Он увидел Вольфа, подошел.
— Странно, что вы не заглянули раньше, — сказал он.
— Боюсь, вы во мне ошиблись, — отвечал Джошуа. — Я не играю.
Кенфилд удивился, но постарался не подать виду.
— А ваша дама?
— Она пробовала как-то, но устала все время выигрывать, — сказал Вольф.
Кенфилд холодно улыбнулся, кивнул и вернулся к стойке.
— Боюсь, я употребил неправильное слово, — пробормотал Вольф. — То, что происходит за этими столами, нельзя назвать игрой.
— Я немного на тебя сержусь, — сказала Кристина.
— Знаю, — отвечал Джошуа. — Но у нас достаточно своих проблем, мы не можем заниматься еще и чужими. И потом, кенфилды сами себя уничтожают.
Кристина легла в постель, погасила лампу и повернулась спиной к Джошуа.
Вольф уже оделся; когда Кристина проснулась.
— Джошуа, — сказала она мягко. — Я была вчера не права. У нас действительно хватает своих забот. Не сердись на меня.