«Вирус» был вокруг, повсюду. Джошуа сгреб его в ладони, холодно рассмотрел и навсегда вычеркнул из существования.
Раздался беззвучный всхлип, словно рвется само пространство, и «вируса» не стало.
Джошуа Вольф висел между звезд. Он был больше космоса, меньше атома. Он чувствовал ритм бытия: привычный, чуждый, холодный, теплый, темный, светлый.
Звезды были над, под, рядом с ним.
Далеко горела знакомая желтая звезда. Он подплыл к ней, увидел девять планет.
Нагнулся над одной — голубой, зеленой, белой — и узнал свою колыбель.
Вольф протянул руку, чтобы коснуться Земли.
В носу защекотало.
Джошуа Вольф был в командной рубке «Грааля». За его спиной вращалась Лумина, озаряя рубку привычным уютным светом.
Вольф подумал о потолке, о художнике.
В носу по-прежнему щекотало.
Он почесал переносицу.
И тут его разобрал смех. Он хохотал, и хохотал, и не мог остановиться.
Глава 22
«Грааль» вращался в системе, которая пережила свой век задолго до человечества, в системе, которой не дали имени, только номер. Звезда, превратившись в сверхновую, поглотила свои планеты, и теперь здесь были лишь умирающий красный гигант и крошечный звездолет.
Вольф расслабился в кресле. Глядя на экран, он налил последний глоток «Юбер Дайтон» из бутылки, которую долгие годы хранил в корабельном сейфе, почувствовал на языке терпкий гасконский виноград, вспомнил вьющуюся дорогу, девичий смех, едкий дым от горящих срезанных лоз, последнее дуновение прошедшего шторма, приветный огонек в далеком окошке.
— Как давно это было, — сказал он, поднимая бокал. — Ну и времечко. Ну и времечко мне досталось.
Всплыла строчка из Элиота:
«В моем конце мое начало».
Он произнес ее вслух на земном, потом повторил на эльярском.
Что-то похожее на улыбку тронуло его губы. Вольф осушил бокал, поднялся с кресла и назвал координаты.
— Принято, — отозвался «Грааль». — Жду команды.
Красный гигант манил, звал к себе.
— Вперед.
Загудели корабельные двигатели.
Джошуа скрестил руки на груди, медленно развел, ладонями наружу. Дыхание его замедлилось.
Великая Лумина вспыхнула, как никогда прежде.
Собрание атомов, звавшееся Джошуа Вольф, замерло без движения.
Тело Джошуа Вольфа сползло на палубу.
Губы его по-прежнему улыбались.
«Грааль» на полной тяге врезался в сердце умирающей звезды.