— Как он оплачивает свой счет? Или ты стрижешь его, как в случае со мной?
— Разумеется, нет. Он платит за себя, как любой другой человек, занимающий соответствующее положение. Подожди, я посмотрю на его регистрационную запись.
Грит на несколько минут исчез с экрана, затем появился вновь.
— Он использовал обычную дебитную карточку, выданную на его текущий счет.
— В каком банке?
— Тут только цифры.
— Дай их мне.
— Джошуа…
— Ну давай, Грит. Грит тяжело вздохнул.
— Я знаю, ты записываешь наш разговор. Сейчас они появятся.
Пальцы Грита забегали по невидимой клавиатуре, и по экрану Вольфа поползли цифры.
— Я избавил тебя от лишней работы, Джошуа. Но, пожалуйста, больше никогда ничего не спрашивай меня о Сутро. И я не думаю, что тебе стоит появляться в Йорубе.
Джошуа ничего не ответил.
— Карточка выдана на планете Риалто. Я не знаю, где она находится. Это все, что у меня есть.
— Спасибо, Бен. Оставляю тебя в мире и покое — пока. Но напоследок один совет. Даже не думай о том, чтобы настучать Сутро. Он для тебя отдаленная угроза, а я — вполне реальная.
Джошуа дотронулся до сенсора. Очевидно, связь на стороне Грита прервалась чуть раньше, поскольку прежде, чем изображение полностью погасло, Джошуа увидел, как лицо толстяка исказилось от бессильного гнева и он с ненавистью плюнул в объектив.
Большой дом чернел посередине пустоши, как старая, поеденная мышами шляпа, заброшенная туда играющими детьми. Он находился в стороне от дороги и был окружен оградой из ржавой и обвисшей колючей проволоки. На огороженном участке из земли торчал большой цилиндр из блестящей стали, являвшийся приемной частью пневматической системы доставки.
Ворота осели на погнувшихся петлях. Вольф пролез между створками и зашагал по ведущей к дому дорожке, покрытой потрескавшимися бетонными плитами. Вокруг главного здания густо росла высокая трава, а неухоженные деревья сломанными ветвями касались земли. С тех пор как Джошуа был здесь в последний раз, все выглядело еще хуже.
Дом казался поседевшим и усталым. Словно бы узнав, что его свидание с ковшом бульдозера отложено на неопределенный срок, он принялся терпеливо ждать, когда последняя предсмертная судорога наконец принесет ему долгожданное избавление.
Вольф дотронулся до сенсора кома. Прошло около десяти минут, прежде чем из динамика послышалось легкое шипение.
— Убирайся прочь! — Голос был таким же усталым и слабым, как дом, из которого он доносился.
— Мистер Даво? Это Джошуа Вольф. Мне нужна ваша помощь.
Еще одна долгая пауза.
— Вольф? Коммандер Вольф?
Джошуа сделал глубокий вдох.
— Совершенно верно.
— Мне очень жаль. Я не хотел быть с вами грубым. Просто мне часто досаждают местные юные вандалы. Пожалуйста, входите.
Автоматический замок тихо щелкнул, и дверь распахнулась.
Когда Вольф вошел внутрь, его ноздри наполнились запахами сырости, гнили и разложения. Центральный холл был полностью заставлен возвышающимися над головой Вольфа стопками аккуратно упакованных и перевязанных посылок пневмопочты. Через открытую дверь в гостиную можно было увидеть, что комната тоже почти целиком заполнена коробками. Вольф заглянул в одну из них. В коробке лежали нераспечатанные микрофиши с музыкальными записями.
— Я наверху, коммандер. Будьте осторожны. Я ввел новые средства безопасности.
Вольф направился к лестнице. Следующая комната, которую он миновал, тоже была доверху забита нераскрытыми коробками и свертками, накапливавшимися здесь на протяжении последних десяти лет.
Его желудок рефлекторно сжался, когда он почувствовал запах с кухни. Джошуа увидел раковину, переполненную грязной посудой, гроздья черной и зеленой плесени свешивались из нержавеющей мойки почти до самого пола. Вдоль одной стены в несколько рядов стояли холодильники, а за ними располагались трубы пневмотранспортеров.
По лестнице был проложен узкий туннель между газетами, сложенными в кипы выше человеческого роста, и Вольфу постоянно приходилось поворачивать из стороны в сторону, чтобы пробраться между ними. Он двигался очень осторожно, время от времени слыша скрип накренившейся кипы, тут и там замечая блеск аккуратно протянутой проволоки в таких местах, где невнимательный человек обязательно бы споткнулся и упал, обрушив на себя тонны бумаги.