— Не правда ли, тонко подмечено? — сказал Арабо, вытирая выступившие на глаза слезы.
— Все не так уж плохо, — вмешалась Дорена. — Но еды здесь явно недостаточно. Если бы я ела столько каждый вечер, то от меня осталась бы одна тень.
— Так что ты собираешься делать после того, как представление закончится, Джошуа?
Хофей перешел с Вольфом на «ты» после салата.
— Немного выпью в баре. Может быть, вернусь к столам. А может быть, пройдусь по городу.
— Ты часто играешь?
— Иногда.
— Вы покажете мне… нам, как играют в эту чертову «красную собаку»? Я всегда хотела в нее поиграть, но, боюсь, игра для меня идет слишком быстро, — сказала Дорена.
— Это специально делается теми, кто ведет игру, — пояснил Джошуа. — Расчет очень прост: все время поддерживать высокий темп, не давать людям времени подумать и закончить игру с солидным куском. Но вам не следует играть в «красную собаку».
— Почему? — спросил Арабо.
— Потому что она съест вас заживо. Ставки принимаются в соотношении четырнадцать к одному, кроме того, казино берет себе еще около пяти процентов с выигрыша.
— Я никогда не разбиралась в цифрах, — пожаловалась Дорена. — Я смотрю на игру просто как на развлечение.
— Когда выигрываешь — это развлечение, когда проигрываешь — нет, — коротко сказал Джошуа. — Если хотите, я покажу вам…
Но его прервали фанфары. Пол раскрылся, как раковина гигантского моллюска, и на поднявшуюся из проема сцену высыпали танцовщицы кордебалета.
Здесь было все: акробаты, клоуны, веселые, грустные и роботизированные, дикие звери, аквобаты, жонглеры, наездники, гигантские ленивцы, певцы, музыканты и женщины. Женщины были различной степени обнаженности, от почти голых до облаченных в космические скафандры, танцующие, позирующие, поющие и говорящие. Джошуа решил, что это, наверное, очень хорошее представление для тех, кто любит подобного рода зрелища.
Он постоянно прочесывал взглядом зал, безуспешно пытаясь найти человека, подходящего под описание Сутро. Он заметил двух читетов, к которым теперь присоединился третий. Они сидели возле самой сцены и наблюдали за представлением с таким же выражением лиц, с каким они могли бы изучать бухгалтерскую отчетность.
Одна танцовщица привлекла к себе всеобщее внимание. Это была невысокая афро-азиатка, как решил Джошуа, с длинными черными волосами и точеной фигуркой. Вначале Джошуа показалось, что она голая, но затем он понял, что на ней надето трико телесного цвета. Ее партнер тоже производил впечатление: высокий, мускулистый, светловолосый. Их танец сопровождался только лишь ритмичными ударами барабана и воздушными звуками синтезатора, в основу которых было положено звучание японской бамбуковой флейты.
Женщина взлетала в воздух, зависала, кружилась и, казалось, только на короткое мгновение касалась земли или рук партнера, чтобы затем взлететь снова.
— Как она это делает? — со вздохом произнесла Дорена. — Я тоже танцевала, прежде чем встретила Арабо, и он сказал мне, что нет ничего плохого в моем пристрастии к вкусной еде. Но даже когда я находилась в своей самой лучшей форме, то все равно не могла и мечтать о таком… — Ее голос сорвался, и она приняла безутешный вид. Арабо похлопал ее по руке.
Мелодия закончилась, и танцоры, поклонившись, покинули сцену.
Следующим вышел мужчина в сопровождении блондинки и брюнетки, который метал топоры в своих ассистенток, лишь на волосок промахиваясь мимо «цели». Он показался скучным Джошуа и его спутникам. Джошуа вставил дебитную карточку в паз на столе раньше Арабо, несмотря на его протесты.
Они уже находились в фойе, когда услышали сдавленный женский крик.
Высокий танцор со светлыми волосами, сжавшись от страха, стоял у выхода из казино. Его партнерша, миниатюрная афро-азиатка, лежала рядом на плитах тротуара.
Перед ними полукругом расположились трое мужчин. Двое из них, тяжеловесы с грубыми лицами, широко улыбались, явно получая удовольствие от своей работы. Третий мужчина был худощавым, среднего роста и носил дорогой костюм. Он нагнулся, желая рывком поднять танцовщицу на ноги, но, видимо, что-то ему помешало, и он резко отдернул руку.
Джошуа быстрыми шагами пересек фойе и вышел на улицу.
— Сожалею, но я вынужден вмешаться, — сказал он, подойдя ближе.
— Веселый парень, — произнес сквозь зубы худощавый мужчина. — Проваливай отсюда, пока цел. Возьми его, Бадж.
— Хорошо, Элиос, — отозвался один из громил и заступил путь Вольфу.