— Если вы мне не верите, то велите одеть мне на руку кандалы и идите за мной. Я проведу вас в тот дом, где сэр Триплекс сидел весь вечер и что-то писал.
При этом предложении гнев Оллсмайна сам собою утих. Предложение рабочего победило его недоверие.
— Вы уверены, что мы его захватим? — спросил он более мягким тоном.
— Да, если мы не станем терять времени. Вы меня понимаете?
— Значит, нам нужно сейчас идти?
— Вот именно.
— Ну, ведите.
Начальник полиции хотел было уже позвать Пака, Силли и своих агентов, но незнакомец удержал его за руку:
— Вы слишком торопитесь. Прикажите мне сначала надеть наручники.
— Вам угодно шутить?
— Нисколько, но все нужно предвидеть. Я не хочу, чтобы в случае неуспеха вы сомневались в моей искренности.
Видя, что Оллсмайн еще колеблется, он добавил:
— Пожалуйста, поскорее, время не терпит.
Действительно, мешкать было некогда. На незнакомца надели колодки. Он с довольным видом взглянул на это украшение, которое всем внушает такой ужас.
— Ну, я готов, — сказал он веселым тоном.
— Идем!
Незнакомец, тяжело ступая, двинулся вперед, остальные последовали за ним. Джеймс и Силли замыкали шествие. Мальчуган положил свою руку на рукав Пака. Его рука заметно дрожала.
— Не бойтесь, Силли, — тепло шепнул тот. — Ведь вы верили в искренность моих слов. Час, о котором я вам говорил, наконец, настал.
Мальчик, охваченный каким-то непонятным волнением, поднял на него глаза, полные слез.
— Успокойтесь, на нас могут обратить внимание.
— Да, Джеймс, вы правы, я буду тверд.
— Вы должны быть тверды, Силли. Можете вы идти?
— Да, кажется.
— Подойдем к Оллсмайну. Надобно, чтобы он все время нас видел.
Они пошли быстрее и вскоре нагнали начальника полиции. Место праздника, сиявшее огнями, осталось позади, перед ними лежали темные улицы, в домах все спали. Их шаги громко раздавались в тишине ночи. Иногда им встречался запоздалый путешественник, и с боязнью и любопытством всматривался в группу полицейских. Иногда им встречался полицейский патруль, и, когда полисмены узнавали директора, слышались тихие замечания:
— Начальство само принялось за работу. Видимо, что-то серьезное!
Они прошли мимо почтамта, огромного здания в итальянском стиле, с величественной гранитной колоннадой, миновали высокую башню ратуши, а рабочий все шел да шел.
Когда они очутились в предместье, проводник вдруг остановился перед узким и темным переулком.
— Мы у цели, — прошептал он.
Оллсмайн измерил взглядом глубину улицы.
— Здесь?
— Да, метров двадцать отсюда, в маленьком домике. За домом сад и несколько проходов. Надо бы сперва оцепить его.
— Чтобы наша дичь не убежала? Вы правы.
Оллсмайн отдал приказ, и полицейские группами по два-три человека исчезли в соседних улицах. Около начальника остались: один из агентов, Джеймс Пак и маленький Силли. Последний был бледен, как смерть, и весь дрожал.
— Мы вчетвером встанем возле двери, — сказал Оллсмайн. — У меня есть револьвер. А у вас, мистер Пак?
— И у меня тоже.
— Так идем.
Рабочий вошел в переулок, шел он на цыпочках, стараясь не шуметь. Остальные последовали его примеру.
Пройдя шагов тридцать, проводник остановился перед небольшим домиком с закрытыми ставнями и тяжелой дубовой дверью, около которой был подвешен медный молоток. Между щелями ставен виднелся свет. Рабочий указал на этот свет пальцем. Все поняли значение этого жеста.
Корсар Триплекс был здесь!
Чувство полицейского перед арестом важного преступника, похоже на чувство охотника. Все тело Оллсмайна трепетало нервной дрожью. Казалось, он видел своего врага сквозь ставни, пишущим при свете. Он представлял себе его ужас, когда он увидит, что выхода для него нет. В эту минуту Оллсмайн был счастлив. Арест этого человека избавлял его от того крайнего напряжения, в котором он находился все время и который открывал ему путь к новым почестям. Теперь он мог надеяться на все. В его ушах уже звучал титул лорда, титул, который он в своем наивном тщеславии считал как нельзя более подходящим для своей фамилии.
В тишине раздался свисток. Это означало, что дом был оцеплен. Порывистым жестом Оллсмайн выхватил револьвер, а левой рукой схватил молоток, три раза стукнул в дверь и проговорил стереотипную фразу:
— Именем королевы, отворите!
Но даже еще недоговорил, как дверь быстро отворилась.
Начальник полиции остолбенел. Он не привык, чтобы преступники с такой готовностью повиновались требованиям полиции. Какие-то тени появились в проеме двери, Оллсмайн, Джеймс Пак, Силли и агент были схвачены чьими-то сильными руками, обезоружены, втащены в дом, и тяжелая дверь со стуком захлопнулась за ними. Оллсмайн не успел прийти в себя, как ему обернули голову куском материи, заглушившим его крики, оттащили его от спутников и понесли по лестнице. Его несли по каким-то залам, коридорам, потом он почувствовал, что его вынесли на воздух. Здесь его поставили на ноги.