— Капитан Триплекс приветствует Мора-Мора, — отвечал человек в каске.
Все выскочили на берег. В два приема гребцы подняли легкую лодку на плечи и унесли в густую чащу, начинавшуюся в нескольких шагах от реки.
— Капитан хочет отдохнуть?
— Да.
— Мы не развернем ленты пути, пока не спадет жара. Мы пойдем, только когда солнце опустится вот до этого места.
И он указал пальцем, куда должно спуститься солнце.
Капитан движением головы выразил согласие.
— Хорошо. Мора-Мора погасил очаг жизни молодого кенгуру. Мора-Мора снял шкуру и подставил свою добычу ласке пламени. Может быть, капитан захочет подкрепиться, прежде, чем отдыхать?
— И я, и мои люди.
Туземец улыбнулся и показал белые, острые, как у волка, зубы. Забросив за плечо карабин, он повернулся и вскоре скрылся в чаще.
Оставшись один, европеец задумался. Его просто поразила странная поэтичность речи проводника. Но эта поэтичность — особенность австралийского духа. В физическом отношении эти люди — настоящие чудовища, больше похожие на обезьян, чем на людей. Зато в нравственном отношении, по странному капризу природы, они полны какой-то своеобразной поэзии. Этой поэзии их учит слепая грусть лесов, мрачный ужас каменистых пустынь…
Возвращение гребцов, успевших спрятать лодку в надежное место, вывело из задумчивости капитана. Тотчас же, вслед за матросами, вернулся и Мора-Мора. Он в одной руке держал пучок широких листьев, в другой — ружейный шомпол, на котором, как на вертеле, был надет еще дымящийся кенгуру. Громкое «ура!» встретило появление запасливого туземца. Тотчас же все уселись в тени, откупорили дорожные фляжки и с аппетитом принялись уничтожать вкусную дичь. Наконец, утолив голод, все растянулись на земле и вскоре заснули, несмотря на страшную жару, которой не умеряла даже близость реки.
Разбудила их относительная свежесть. Открыв глаза, они увидели, что ослепительно белый свет солнца уже сменился умеренным, набрасывающим золотисто-желтый, сквозивший розовыми тонами колорит на всю окрестность. Мора-Мора уже держал в поводу двух лошадей.
— Нас настал, капитан, — сказал он.
— Я готов, — ответил капитан, тут же бодро вскакивая на ноги.
Он шепотом отдал несколько кратких приказаний Брэдди и вслед за тем прыгнул в седло. Туземец последовал его примеру, и они тронулись по едва заметной тропинке, исчезавшей в лесной чаще. Минуту спустя они уже потеряли из виду и реку и гребцов.
Так они ехали часа два между двумя непрерывными стенами зелени, но, наконец, выехали на обширную равнину, на которой лишь кое-где были разбросаны группы резиновых деревьев. Теперь они могли ехать рядом и немного быстрее. Они дали волю лошадям, бросив поводья, и умные животные тут же воспользовались своей свободой, срывая по пути стебли «коровы-травы», названной так по густому, подобному молоку соку, который наполняет ее толстый стебель.
На ночь путешественники остановились в гостинице, если так можно назвать грубую постройку из грубых бревен. Хозяин встретил их очень приветливо.
— Эге! — вскричал он, складывая руки на своем толстом брюхе. — Наверное, джентльмен едет на золотое поле Бримстонских гор! Ведь я угадал?
— Угадали, — небрежно ответил капитан.
— Отлично придумали. Золота много.
— Мне до этого нет никакого дела. Я еду повидаться с одним золотоискателем.
— Так я и поверил! Нет, золотое поле так скоро не выпустит того, кто на него вступит.
— Меня выпустит. Я не нуждаюсь в золоте.
— Ах, значит, джентльмен так богат? — проговорил хозяин, снимая шляпу.
— Однако! Вы так почтительны с богатыми людьми, что подумаешь, будто тут они редкость.
— А где они не редкость, скажите на милость?
— Но здесь… В стране золота…
— Ошибаетесь, сударь. В золотоносных местностях можно найти больше разочарований, чем золота.
— Неужели?
— Поверьте мне, старому золотоискателю. Я был бы бедняком, если бы не нашел другого способа разработки россыпей.
— Какой же это способ?
— А вот держу гостиницу.
— Вот как!
— Без сомнения. Приезжающие отдают мне часть своих сбережений, а отъезжающие — часть добычи. Они беднеют, а я — богатею. Сказать по правде, россыпи — пустая приманка. Они выгодны только виноторговцам, да тем, кто торгует разными припасами.
— Это невозможно.
— Рассудите сами, каждый золотоискатель средним числом добудет в день на сто франков золота.
— Деньги немалые!
— Да, в обыкновенном городе. А отсюда сообщения почти нет, конкуренции тоже, и потому все страшно дорого.