История установления сионистского контроля над властью в Испании многопланова и в какой‑то степени терниста. Использования Третьего Интернационала оказалось в Испании безуспешным. Пришлось задействовать другие организации. Размещение троянского коня — “Опус Деи” — в 1928 г. было приурочено к предстоящему падению монархии. Появление лицемерного “Божьего дела” по времени совпадает с попыткой сионистов высокого ранга спровоцировать военное выступление против Испании. Л. Троцкий в адрес Коминтерна представляет (примерно 1927 г.) свои аналитические прогнозы: Испания стала “…слабым звеном в цепи мирового капитализма” и там можно установить “.власть Советов”.
Благо, к тому времени И. В. Сталин играл не последнюю роль в структурах Коминтерна и в государстве. Он счел необходимым остановить резвость Троцкого. На его письме Иосиф Виссарионович наложил резолюцию: “Этого пахана надо бы ударить чем‑нибудь тяжелым по голове”. Грубовато, но зато ясно и откровенно. Интервенции не получилось. Привлечь тогда (открыто) больше ничьи вооруженные силы было невозможно.
Позже (помимо воли Сталина), подчиняясь распоряжениям другого ведомства по линии Коминтерна, там окажутся Бела Кун и известный генерал Лукач (упорно именуемый как венгр Матэ Залка, но никак не еврей Бела Франкль) и К°.
В доведенной до катастрофы стране для международного капитала наступает форменное раздолье. Вненациональным силам остается лишь поставить последний, единственный штрих: сформировать более–менее устраивающее правительство. Но (как это часто случается в истории) неожиданно “вмешивается” в события военная составляющая испанского общества.
Однако и в этом случае мировой капитал не унывает. Об этом поведал (март 1937 г.) премьер–министр Англии Н. Чемберлен. Англия не стала разоблачать “фашистский” режим Ф. Франко. Он, Франко, став во главе бедной страны, как добросовестный националист непременно начнет восстанавливать разрушенное хозяйство. При этом — “…неизбежно обратится за помощью к Британии и… тогда наступит время действовать”.
Напомним, “действовать” в то время имели возможность (частные) еврейские банки отдельных стран, преимущественно США и Англии. Этим и объясняется этакое историческое “недоразумение”: благосклонное отношение Англии к развитию событий в Испании. Столь затянувшийся период нестабильности в Испании одновременно и разорял страну, и лишал возможности мировое еврейство активно проникать в ее экономику. Поэтому оно (мировое еврейство) не особенно расстроилось, когда затея с революцией и установлением “республиканского” строя не увенчалась успехом. Поэтому‑то, не оглядываясь на вселенские масштабы антифашистской пропаганды, Англия приветствовала участие армии “.для наведения порядка”.
Но английские политики (по совместительству — представители мировой политики) не могли предположить, что Ф. Франко окажется большим патриотом своей страны, чем прозвучало в аналитическом докладе посла Гилтона. Франко установил режим автаркии и тем самым предотвратил экономическое вторжение, планируемое мировым капиталом. В этих условиях “Приорат Сиона” был вынужден приберечь свою активность до лучших времен. И они наступили сразу же после Нюрнбергского процесса и осуждения такого тоталитарного режима, как “фашизм”.
Ф. Франко оказался один на один с сионизмом, облаченным в одежды мировой демократии, и с пострадавшими от немецко–итальянского фашизма коммунистами. Теперь, несмотря на свою осведомленность, он уже не мог “вмешаться” в “исторический процесс” не только физически, но и по моральным соображениям. Ввергать страну второй раз в братоубийственную войну не имело смысла. Возьмись он наводить порядок, и на сторону испанских либералов станет весь мир: ведь созданный Франко режим на тот момент был всемирно объявлен “фашистским” и потому признан преступным.
“Диктатор”, по большому счету, оказался в положении современных европейских монархов — царствуют, но не правят. Он, правда, ограничивал разгул демократии в стране, поддерживал порядок, требовал соблюдения социальных условий, но власть все больше перетекала к третьей силе, теперь уже, без пяти минут, первой. Первой она себя видит после “естественного” ухода (из жизни) “диктатора”. Либеральная элита умеет ждать, правда, 1974 г. показался ей тем наступившим моментом, когда страна может полностью оказаться в ее руках.