Глупо как-то, но я… готов разделить его с ней.
Жду хоть знака, стона, мольбы…
И вот наконец незнакомка открывает глаза. Медленно, будто неохотно. Будто спала всё это время сладким усталым сном любовницы, задремавшей с улыбкой на губах. Я вижу, как ей тяжело и догадываюсь, как больно, потому что был прав — она чуть не умерла.
Но теперь девчонка выглядит едва ли смертницей.
Мы стёрли с её тела и лица грязь, кровь. Обработали раны, наложили швы и поставили капельницы. Она была под нашим наблюдением несколько дней, а я по какой-то неведомой мне причине, гипнотизирую мониторы, словно на них появится разгадка незнакомки.
Без свадебного платья и фаты, в обычной рубашке, спящая, а не молящая о сексе, она ещё больше похожа на невинного вчерашнего ребёнка. Даже сбитые коленки заставляют думать о том, что совсем недавно она каталась на велосипеде или вроде того.
Синяки, царапины чуть зажили, но всё равно тело истерзано, будто побывало в клетке с голодными псами и почему-то чешутся руки набить этим “псам” морды.
Переведя взгляд с её коленок на лицо, понимаю, что меня тоже изучают. Пристально, неотрывно.
Сегодня мы смотрим друг на друга по иному. Я ожидая у неё просветления. Она… спокойней, трезвее, чем до этого. Следит за мной, распахнув в удивлении большие чернющие глаза. Глубоко и ровно дышит, а потом сгибается пополам и её в который раз рвёт…
Еле успеваю подхватить волосы:
— Ди! — ору помощнице, которая тут же спешит, закатывая по дороге рукава.
Ловко подставляет контейнер, но толку мало, рвота заканчивается и девчонка успокаивается. Остаточно кашляет, утирает рот…
Я услужливо протягиваю бумажные салфетки.
— Спасибо, — хрипит девчонка на своём языке, и впервые за все эти дни, она мне кажется более-менее вменяемой.
— Кто ты? — наконец решаю задать один из главных вопросов. Уточняю спокойно, упираясь обеими руками в койку и склоняясь к незнакомке. Девчонка испуганно моргает. Нечленораздельно мычит… Будто вообще впервые меня видит.
— Твоё имя? — делаю ещё попытку разговорить.
— Ф-Фрида, — она начинает дрожать. — Это не галлюцинация? — опять часто моргает. — Ты и правда говоришь…
— Да, — стараюсь придумать что-то успокаивающее, что-то что заставит ужас из этих чёрных глаз исчезнуть, но не могу. Все разумные слова, будто вылетают из головы.
Девчонка смотрит бесконечно долго и очень внимательно. И мне кажется, я её уже не пугаю…
— Ты говоришь по-английски? — уточняю на всякий.
— Нет, — она качает головой. Тёмные пряди падают на лицо и, очевидно, не сознавая что делает, она сдувает их, а потом содрогается телом, явно ощутив, что слишком расслабилась.
— Лео, ты уверен, что не нужно вызвать полицию? — рядом взволнованно шуршит Ди. Помощница склоняется к девушке с другой стороны, и даже гладит по худым, костлявым плечам.
— Уверен, — задумчиво бормочу. — Ей там не помогут, скорее сдадут, если она бежала от проблем. Нужно покормить, у неё озноб от голода. Займёшься?
Ди кивает.
— Тебя сейчас накормят, — успокаивающе бросаю незнакомке по-испански. — Не бойся нас. Мы тебя не обидим, — эти слова ей повторяю часто, даже когда спит, жаль смысл не доходит до адресата.
Она чуть затравленно кивает, переводя взгляд с меня на Ди.
— Я пойду посплю, не пугай её, — на прощание даю напутствие Ди.
— Окей, как хорошо, что она говорит по-испански, а не по-португальски, — хмыкает помощница. — По крайней мере не понадобится переводчик… — улыбается она, укладывая незнакомку обратно в кровать и наливая ей стакан воды.
— Ты просто божий дар, Доротея*, — улыбаюсь и, ловлю на себе взгляд, которым можно убить без оружия.
*Значение имени: Доротея (Dorotea) — Божий дар.
— Всё, иди уже, — нарочито строго выпроваживает меня Ди. — А то на ходу вырубишься, мне ещё и тебя придётся выхаживать, — недовольно качает головой и тёмные волосы мягко пружинят.
— Да-да, мне нужно выспаться… — слушаюсь команды помощницы. Бреду к себе, словно в тумане. Стен давят, и до сих пор перед глазами незнакомка. Её полные, невероятно чувственные губы, роняющие столь непристойные стоны и мольбы. Ещё шёпот, пропитанный пороком и сладкими обещаниями. Её грудь с нагло торчащими сосками. И островок волосиков на лобке, который без стеснения демонстрировала, упрашивая её трахнуть.
Она становится обузой… Я из-за неё — озабоченный маньяк.
Врубаю воду в душе… упираюсь руками в стену и, закрыв глаза, жду облегчения, через прохладные струи, но оно не приходит.