Мои мысли были не о десерте, когда я выдохнула, затаив дыхание:
— Да.
Он поднес ложку к моим губам. Я закрыла глаза и начала слизывать с нее десерт.
Когда я закончила, он положил ложку на тарелку, пристально наблюдая за мной. Я не могла отвести взгляд. Его глаза захватили меня в плен. Меня это возмущало, но при этом заставляло чувствовать себя живой.
— Подумать только. Мы едва знаем друг друга — и вот уже я тебя кормлю.
Я сделала прерывистый вдох, затем еще один.
Он положил локоть на стол между нами, как бы создавая барьер. Пока я обдумывала это движение, он перенес руку, положив ее на спинку сиденья позади меня.
— Подвинься ближе, — мягко сказал он мне.
Я наклонилась к нему, приблизив свое лицо к его лицу.
— Ближе, — сказал он еще мягче. Его глаза были прикованы к моим губам.
Рука, лежащая на спинке моего сиденья, обхватила меня за плечи, притягивая еще ближе, пока наши губы не оказались в десяти сантиметрах друг от друга.
— Мне нужно объяснить тебе это по буквам? — он выдохнул эти слова прямо мне в легкие, и все же каким-то образом они прозвучали удивительно бесстрастно. — Ты должна поцеловать меня прямо сейчас.
Я не могла отказаться, но, что еще хуже, я и не хотела отказываться. Закрыв глаза, я прижалась губами к его губам.
Я думала, что этот поцелуй будет коротким и благопристойным. Быстро и чисто.
Как бы не так не так. Это была чистейшая фальшь.
Наш поцелуй был слишком откровенным для публики. Это было просто короткое мягкое прикосновение, наши губы терлись друг о друга, взад-вперед, взад-вперед. Короткий дразнящий контакт. Этого было достаточно. Это было уже слишком. На мгновение я сделала глубокий судорожный вдох.
Я не понимала, как поцелуй может быть таким неприличным, когда он едва прикасался ко мне.
Его восхитительные губы прижались к моим, и это была настоящая атака на мои чувства. Его язык глубоко проник в мой рот, чтобы поиграть с моим языком.
Я была, мягко говоря, неопытна в поцелуях и уж точно никогда не думала, что такие поцелуи бывают. У меня не было никакой защиты. Я немного обмякла, прижимаясь к нему, вдыхая его запах, позволяя его присутствию будоражить мое воображение.
На вкус он был как алкоголь, но слаще. Он провел своим языком по моему языку в том ритме, который напомнил мне другой, менее приятный акт.
Он перекинул мою правую ногу через свое колено под столом. Длинная белая скатерть скрывала это действие от посторонних глаз, но я все равно с некоторой неловкостью осознала тот факт, что из-за этого моя и без того короткая юбка задралась слишком высоко, обнажив трусики.
Он слегка отстранился.
Я наблюдала за его лицом, пытаясь прочесть его намерения.
Его ладонь лежала на моем бедре, поглаживая его и двигаясь вверх с пугающей скоростью.
Глава 8
Кира
— Мне любопытно, — сказал он, его рука не прекращала своего отвлекающего маневра. — Объясни-ка мне кое-что. Мне сказали, что тебя готовили, — он выделил это слово, — к брачному ложу. Что это вообще означает?
— Как много ты хотел бы знать?
Он обдумывал мой вопрос, его глаза были загадочными, его большая рука гладила и разминала внутреннюю поверхность моего бедра.
— Я хотел бы знать все.
— Я знаю, как подготовиться к встрече с тобой. Знаю, как... компенсировать в случае, если я захочу чего-то... такого... а тебе не захочется ухаживать за мной.
Мои слова прозвучали очень неразборчиво, и я едва могла смотреть на него после того, как произнесла их.
Он уставился на меня.
— Ты хочешь сказать, что они научили тебя мастурбировать?
Я не могла смотреть на него, и все мое тело вспыхнуло от смущения и чего-то еще. Чего-то теплого и постыдного.
— Помимо всего прочего — да, научили. Своими собственными руками и с игрушками, хотя я не могла засунуть внутрь себя ничего, кроме собственных пальцев. Конечно, ведь я должна была оставаться нетронутой до нашей первой брачной ночи.
— Конечно, — согласился он с нескрываемым сарказмом. — И чему же ты у них научилась? Где тебе нравится, чтобы к тебе прикасались?
— В обычных местах.
Его брови поползли вверх.
— Можно поконкретнее, пожалуйста.
Мне хотелось вжаться в пол, но я не имела на это права. Это был тест, и я усердно готовилась к нему.
— Моя грудь, соски и клитор, конечно. Внутренняя сторона бедра...
— Нравится, где я сейчас глажу? — перебил он, сжимая мою ногу.
Я резко втянула воздух.
— Да.
— Продолжай. Где же еще?
Мне пришлось прочистить горло, прежде чем я снова обрела дар речи.
— У меня очень чувствительная спина. Еще затылок, плечи и то место, где плечи переходят в шею.
— Как ты смогла изучить чувствительность спины?
В этом вопросе явно был какой-то подвох.
— Был приглашен специальный массажист, чтобы найти все эрогенные зоны, до которых мне самой было нелегко добраться.
— Кто это был? — спросил он.
— Что?
— Массажист. Я бы хотел узнать имя.
Что-то в его голосе заставило странный холодок страха пробежать по моей спине, но я быстро ответила:
— Слава. Я не знаю его фамилии.
— Я не понимаю, — горячо сказал он.
— Что ты не понимаешь? — спросила я.
— Они велели другому мужику облапать тебя, чтобы подготовить тебя для меня. Я не понимаю, как это поможет, и я, конечно, никогда не согласился бы на это, если бы меня удосужились спросить. Ладно, продолжай. Чему еще тебя научили?
— Когда ты придешь в нашу спальню, я должна лечь на спину и раздвинуть для тебя ноги. Затем я должна предложить тебе минет. Меня также проинструктировали, что, независимо от того, больно мне или приятно, я должна стараться сохранять довольное выражение лица. А еще во время секса я должна разговаривать. Мне сказали, что тебе нравятся грязные словечки, когда ты трахаешь женщину.
— Нихрена себе. Я же сам говорил им об этом. А они молодцы, ничего не упустили, да?
Его вопрос был довольно резким, с ноткой горечи.
У меня сложилось отчетливое впечатление, что ему эта мысль показалась такой же неприятной, как и мне.
— Обучение было очень детальным, — заверила я его. Я не сомневалась, что, если мои наставники узнают, что я каким-то образом принижаю их усилия, они заставят меня заплатить за это.
— Я хотел, чтобы они убедились, что ты понимаешь, чего от меня ожидать, но я не думал, что они будут настолько... ревностно относиться к этому. Ну, по крайней мере, ты не будешь питать никаких иллюзий по поводу этого брака.
— Не буду, — коротко сказала я.
Он некоторое время молчал, затем продолжил:
— Ты сказала, что должна предлагать мне отсосать. Тебя и этому обучили?
— Конечно.
— Конечно, — повторил он медленно, ухмыляясь. — Расскажи мне, чему они научили мою послушную маленькую жену.
Алкоголь помогал. Я не была уверена, что смогла бы произнести хоть одно слово без него, но проклятый румянец все равно снова залил мои щеки, когда я заговорила:
— У меня не очень хорошо получается глубокий минет… У меня рвотный рефлекс… поэтому я научилась сосать быстро и немного использовать руки, точнее, много... с очень крепким захватом... чтобы компенсировать этот недостаток. Мне сказали, что это может принести тебе такое же удовлетворение, если я все сделаю правильно.
— А как именно тебя учили? — спросил он, и в каждом слове слышалась резкость. — Надеюсь, они не привели очередного массажиста, чтобы ты могла практиковаться на нем, — протянул он, и я услышала что-то неприятное в его тихом голосе.
Почему это его так злит? Я задумалась.
— Нет, конечно, нет, — наконец ответила я, затем перечислила различные предметы, на которых я практиковалась.
Я была слишком застенчива, чтобы бросить на него хотя бы один быстрый взгляд.
Он провел пальцем по краю моих трусиков.