В тот день легло еще трое моих парней. Никто не ожидал такого беспредела, и я тоже. Мы были совершенно не подготовлены. Я не воспринимал Озерова всерьез, не просчитал, что эта падла ради еще одной ветки в карьере политика пойдет на это, но он пошел. Эта сука лишила самого ценного, что было у меня.
Олег хотел убрать самого сильного своего конкурента, и бил по моим слабым местам. Один из моих охранников, перед тем как откинутся, успел сказать, что твари эти упоминали его имя в разговорах. Он был заказчиком. Эта сука все проплатила.
Пять лет счастливого брака я зарыл в холодную могилу. Собственноручно закопал поглубже, прикинул мерзлой землей. Никого рядом не было, кроме охраны. Я озверел. Мне никто не был нужен. Кроме нее.
Я плохо помню похороны, так как кажется, я и себя там похоронил. Заживо.
Я любил жену. У нас семья была. Мы ждали ребенка. Сына. Очень сильно хотели этого я, блядь, хотел. Весь дом был уже завален игрушками, которые я потом сбросил вместе со своим кольцом на закрытый гроб жены.
Мой сын умер в утробе матери, даже не родившись. Еще месяц. Месяц, сука, оставался до его рождения, но я потерял ребенка. Озеров отнял и его.
Я выл от горя несколько ночей подряд, подыхая от боли, однако после боль притупилась, превратившись во что-то иное. Более страшное. Она как зацементировалась во мне вся, и я просто застыл. Я не давал себе шанса больше на жалость. Жена и мой сын умерли, а сука, которая это сделала, все еще жила.
С того дня я начинаю подготовку. Я должен выжить, чтобы отомстить. Каждый гребаный день я иду к своей цели, как бульдог выгрызаю свое место под солнцем. Я почти не сплю. Веду бизнес жестко, без промашек и поблажек, заслуживая неоспоримый авторитет и ужас в глазах конкурентов.
Новость о беременности дочери Озерова дает мне отличный шанс еще больше расшатать врага. Я уже потерял одного ребенка, и второго точно никому не отдам. Это моя кровь, и я не позволю никому присваивать себе то, что принадлежит мне.
Я планирую похищение Иланы со свадьбы всего за пару часов. Ее отец устраивает показуху, и это хорошо играет нам на руку. Слишком много людей, легко затеряться в толпе.
Парни создают маскарад и меняют машину кортежа, выкинув водителя и охранника, еще как только они к авто подходят. Все проходит чисто. Им даже стрелять не приходится.
Мы не выдаем себя, работаем тихо. Я специально тяну время. Хочу насладиться тем мигом, когда Озеров узнает, что его дочурка так и не доехала до загса. Эта зеленоглазая лань снова будет лежать подо мной, а не под его стариком партнером.
Птичку мне доставляют уже через час. Как только вижу ее, тут же отмечаю впалые щеки и блестящие глаза. Похудела с нашей прошлой встречи. Вообще не сказать, что беременна. Я все еще помню ее тело. Манящее, такое сладкое. Завела меня тогда с полуоборота, по сути, даже не сделав ничего.
Девчонка тут же взгляд на меня бросает. Снова эти оливковые глаза, обрамленные длинными ресницами, только сегодня с растекшейся под ними тушью. Она меня сразу узнает. Я вижу это в первую же секунду по ее перепуганному лицу и приоткрытому рту с пухлыми губами. Усмехаюсь. Она просто создана, чтоб ее ебать. Жестко. Так, как заслуживает вся ее семейка. Весь ее гребаный род.
Как только взгляд ниже опускаю на ее фигуру, в штанах тяжелеет. Фата до пола, корсет тугой, пышные юбки. Невеста, блядь. Свадебное платье ее просто облепляет, показывая упругую налитую грудь и тонкую талию.
Едва ли сдерживаюсь, чтобы не разорвать это платье прямо тут, и не нагнуть ее у своего же стола. Глаза эти невинные, губы пухлые раскрасневшиеся, волосы светлые растрепанные. Даже зареванной девушка мне очень сексуальной кажется.
Я совсем не против ее снова трахнуть, уже без камеры и свидетелей, вот только не думаю, что она выживет после этого. Моя ненависть к Озеровым настолько сильная, что при одном только виде этой девчонки мне хочется задавить ее голыми руками. А потом и папашу прирезать. Поступить также, как он поступил с моей женой и сыном нерожденным.
Хочется курить. Проклятье. Птичка плохо действует на меня. Я все еще помню ее сладкое тело и грудь упругую, хоть и была она просто каменной подо мной. Девственница, мать ее. Под мужиком до меня не лежала. Не знала, куда глаза свои деть, да и сейчас тоже, не знает.
Стоит предо мной, трясется вся, как заяц.
Озерова снова молчит, и мне это не нравится. Она что, блядь, реально язык проглотила? За все это время я от нее ни слова не слышал.
Я понимаю, что тут что-то нечисто, когда девчонка медленно начинает показывать мне что-то дрожащими пальцами. Жесты что-ли…Глухонемая? Быть не может. Она прекрасно меня слышит, сам же видел, как реагировала на мои слова, и как сейчас реагирует. Мгновенно. Тогда почему, мать ее, я еще не слышал ни звука от нее?