Выбрать главу

— Леди Оливия? — повторил он. Он достал нож, и она сжалась. Но он просто разрезал завязанную у нее на затылке тряпку.

Она закашлялась и почти не слышала, как он крикнул что-то по-русски.

Кто-то ему ответил, тоже по-русски, и она услышала шаги… которые приближались… бегом и…

Гарри?

— Оливия!

Владимир что-то ему сказал — по-русски, — и Гарри коротко ответил. Тоже по-русски. Она в шоке смотрела на них обоих. Что происходит?

Почему Владимир говорит по-английски? Почему Гарри говорит по-русски?

— Оливия, слава Богу! — Гарри обхватил ладонями ее лицо. — Ты ведь не пострадала, скажи? Прошу тебя, расскажи, что произошло?

Но она не могла пошевелиться. Даже думать не могла.

Когда она услышала, что он говорит по-русски, ей показалось, что это совершенно другой человек. У него голос стал другим, и лицо — тоже другим, а рот и все мускулы двигались совсем по-другому.

Она отпрянула от него. Да знает ли она его? Знает ли, что он за человек? Он рассказывал ей, что его отец был алкоголиком и что его воспитала бабушка. Что-нибудь из этого было правдой?

Что она наделала? Боже милосердный, она отдалась человеку, которого не знала, которому не могла доверять.

Владимир передал что-то Гарри, который кивнул и сказал что-то по-русски.

Оливии захотелось отодвинуться от Гарри еще дальше, но за спиной уже была стена. Она тяжело дышала. Ее загнали в угол. Зачем она здесь? Она не хочет быть с этим человеком, который вовсе не Гарри…

— Сиди спокойно, — сказал он и поднял нож. Оливия увидела, как сверкнуло лезвие, и закричала.

Не приведи Господь услышать такой крик еще раз, подумал Гарри.

— Я не собираюсь сделать тебе больно, — сказал Гарри, стараясь говорить как можно спокойнее. Его движения, когда он разрезал веревки, были уверенными, но внутри у него все дрожало.

Он знал, что любит ее, что она нужна ему, что без нее он вряд ли может быть счастливым. Но до этого момента он не понимал всю глубину своего чувства, не понимал, что без нее он — ничто.

А она закричала. Она боится… его.

От этой мысли он чуть было не задохнулся.

Сначала он освободил ее щиколотки, потом — запястья, но когда он протянул руки, чтобы успокоить ее, у нее вырвался из груди почти нечеловеческий вопль, и она спрыгнула с кровати. Все произошло так быстро, что он не успел подхватить ее. А у нее подкосились колени, и она рухнула на пол.

Господи, как она его боится. Его. Что они ей наговорили? Что они с ней сделали?

— Оливия, — начал он осторожно. И медленно протянул к ней руку.

— Не прикасайтесь ко мне. — Она попыталась отползти, волоча за собой онемевшие ноги.

— Оливия, позволь мне помочь тебе.

Но она будто его не слышала.

— Нам надо идти, — сказал Владимир по-русски. Гарри, не глядя на него, попросил еще минуту. Русские слова сорвались у него с языка, но он этого не заметил.

Оливия в ужасе смотрела на дверь. Она явно намеревалась сбежать.

— Я должен был рассказать тебе, — сказал Гарри, неожиданно поняв причину ее паники. — Моя бабушка была русской. Когда я был ребенком, она говорила со мной только по-русски. Вот почему…

— У нас нет времени на объяснения, — резко бросил Владимир. — Леди Оливия, мы должны уходить. Немедленно.

На нее, видимо, подействовала властность его голоса, потому что она кивнула и позволила Гарри помочь ей встать на ноги.

— Я потом все объясню. Обещаю, — сказал он.

— Как вы меня нашли? — спросила она шепотом. Она немного отошла от своего шока — он видел это по ее глазам.

— Мы услышали шум, — сказал Владимир, заворачивая за угол и на всякий случай нацеливая пистолет. — Вам повезло. Вы, возможно, поступили глупо, но хорошо, что вы это сделали.

Оливия кивнула, а потом спросила у Гарри:

— Почему он говорит по-английски?

— Он больше, чем телохранитель, — ответил Гарри в надежде, что пока этого будет достаточно. Сейчас было не время рассказывать все в подробностях.

— Идите, — поманил их Владимир.

— Кто он? — прошептала Оливия.

— Я сам точно не знаю.

— Вы больше никогда меня не увидите, — сказал Владимир, словно успокаивая их.

Хотя этот человек уже начинал нравиться Гарри и он испытывал к нему уважение, он очень надеялся, что так оно и будет. Когда закончится вся эта история, он немедленно подаст заявление об уходе из военного министерства. Он женится на Оливии, они переедут в его поместье в Гемпшире. У них будет куча ребятишек, которые будут говорить на разных иностранных языках, а он будет каждый день садиться за свой письменный стол, и единственное, чем он будет заниматься, — складывать числа в хозяйственных отчетах своего управляющего.

Ему нравилось это скучное занятие. Он просто о нем мечтал.

Однако слову «скука» не суждено было стать паролем этого вечера.

Глава 24

К тому времени как они добрались до первого этажа, у Оливии немного отошли ноги, и ей не пришлось так сильно опираться на Гарри.

Но она не выпускала его руки.

Паника все еще ее не покидала, сердце стучало неровно, и она не понимала, почему он говорит по-русски, а в руке у него пистолет. Она не знала, следует ли ей доверять ему. Хуже того — она не знала, может ли она доверять самой себе. Вдруг она влюбилась в мираж, в человека, который вообще не существовал?

Все же она не выпускала его руки. В этот ужасный момент она крепко держалась за его сильную руку.

— Сюда, — коротко бросил Владимир.

Судя по тому, как здесь было тихо, они направлялись в кабинет посла, где ждали ее родители.

Они шли медленно. У каждого поворота, а также на верхней и нижней площадках лестницы Владимир останавливался, прикладывал к губам палец, прижимался к стене и осторожно выглядывал из-за угла. Гарри шел за ним по пятам, загораживая Оливию своим телом.

Оливия поняла, что надо быть осторожными, но у нее было такое ощущение, что у нее в груди вот-вот что-то взорвется, и ей хотелось вырваться и бежать.

Ей хотелось оказаться дома.

Хотелось, чтобы рядом была ее мать.

Хотелось содрать с себя это платье и сжечь его, вымыться, выпить чего-нибудь сладкого, или кислого, или с мятой — любой напиток, который смог бы смыть с нее ощущение страха.

Дома она ляжет в свою постель и положит на голову подушку — она не станет думать о том, что было. Впервые в жизни ей захотелось быть нелюбопытной. Возможно, завтра ей захочется узнать ответ на все эти «почему» и «зачем», но сейчас ей просто хотелось закрыть глаза.

И держать за руку Гарри.

— Оливия.

Она посмотрела на него и только сейчас поняла, что она и вправду закрыла глаза.

— Ты нормально себя чувствуешь? — шепнул он. Она кивнула, хотя это было далеко не так. Но на сегодняшний вечер ей этого было достаточно.

— Ты сможешь дойти?

— Придется. — Разве у нее был выбор?

Он сжал ее руку.

Она сглотнула. Его рука была теплой, даже горячей, а ее пальцы, наверное, как ледяные сосульки.

— Теперь уже недалеко.

Ей хотелось спросить, почему он говорил по-русски.

Эти слова были готовы сорваться с ее губ, но она сдержалась. Сейчас не время задавать вопросы. Надо сосредоточиться на том, что она делает, на том, что он делает для нее. Резиденция посла была огромной, а ее принесли в ту комнату, когда она была без сознания. Сейчас она не смогла бы ее найти — наверняка заблудилась бы.

Она должна верить, что он позаботится о ее безопасности. Другого выбора у нее нет.

Она должна ему доверять. Должна.

И тут, впервые зато время, как Владимир и Гарри спасли ее, она по-настоящему посмотрела на Гарри. Странный туман, окутывавший ее, начал рассеиваться, и она поняла, что ее голова просветлела. Скорее, подумала она, печально улыбнувшись, просветлела достаточно.

Достаточно для того, чтобы понять, что она действительно ему доверяет.

Не потому, что должна. А просто — доверяет. Потому что любит его. Может, они не рассказал ей о том, что говорит по-русски, но она его знает. Взглянув на него, она вдруг вспомнила, как он читал ей «Мисс Баттеруорт» и ругал за то, что она его прерывает. Потом он сидел в ее гостиной и убеждал ее в том, что он должен защитить ее от князя.